— Таких гарантий я вам дать не могу, — бегло ответил банкир. — Более того, упомянутого вами вклада здесь нет.
— Как так нет?
— Извините, месье, но депозитарий был переведён из нашего здания в 1938 году.
Алексей и Мария переглянулись.
— Позвольте! Но как такое может быть? Для швейцарского банка подобное невероятно!
— Перед войной Национальный Банк счёл за благо передать свой небольшой депозитарий частным банкирам. Швейцарский нейтралитет, как вы понимаете, в любой момент мог быть нарушен, а в частных сейфах риск утраты или изъятия средств представлялся минимальным.
— Я понимаю. Но мы могли бы мы тогда проследить историю нашего фонда?
Банкир сделал вид, что не расслышал или не понял вопроса, и вместо ответа задал свой:
— Судя по всему, месье, вы не отслеживали движение фонда как минимум с 1938 года?
— Да, но для этого имелись форс-мажорные причины.
— Понимаю. Понимаю. Скажите — основатель фонда был еврей?
— Не понимаю вашего вопроса… При чём тут национальность?
— Если основатели довоенного фонда — еврей или институированная еврейская организация, то в этом случае действует специальная инструкция, облегчающая розыск активов жертв Холокоста…
— Боюсь, что в нашем случае инструкция не поможет. Основатель моего фонда не имел отношения к еврейству.
— Понятно. Тогда я могу посоветовать вам обратиться к одному из авторизованных адвокатов, располагающих доступом к довоенным банковским архивам и материалам комиссариата юстиции. Уверен, он поможет в розыске.
— Вы готовы дать мне необходимые контакты?
— Конечно. Прежде всего, я хотел бы рекомендовать адвокатское бюро Шпигеля из Берна. Вам удобно будет работать с ним?
— Не совсем. Мы остановились у вас, в Beau-Rivage.
— О, это прекрасный выбор, поздравляю! Лозанна чудный город. Но, боюсь, что в этом случае ближайший адвокат, которого я готов буду вам порекомендовать, находится в Женеве.
— Женева недалеко и нас она вполне устраивает.
— Очень хорошо. Тогда, господа, мой коллега Пьер, — с этими словами он взглянул на сидевшего рядом всклокоченного брюнета, — предоставит вам все необходимые контакты. Мадам, месье, будьте здоровы!
Банкир отдал поклон и удалился. Администратор не выходя из комнаты кому-то перезвонил, и вскоре секретарша принесла лист бумаги с адресом и телефонами женевской адвокатской конторы. Алексей в задумчивости пожал администратору руку, Мария попрощалась быстрым движением глаз, и они молча покинули здание Национального банка.
Сказать, что Алексей был разочарован и раздосадован — это значит ничего не сказать. Ударивший в глаза солнечный свет показался издёвательством, как если бы он оставил в тёмном, антикварным дубом отделанном помещении банка абсолютно все свои надежды, и яркость дня только подчёркивала его открывшуюся беспомощность и ненужность. Лишь ощутив тепло прижатой к нему Машиной руки, Алекей нашёл силы сосредоточится и придавить возникшее было в душе паническое предчувствие безысходности.