Она не просто выглядела как я. У меня было смутное чувство, что она была мной. Я провела
рукой по ране на щеке сестры. Она пересекала скулу и неровным зигзагом тянулась к уху. Я
заправила потемневшую прядь волос за ухо и наклонилась, чтобы поцеловать сестру в щеку,
попросить прощения и пообещать, что сохраню память о ней. И тогда я увидела их… две крохотные
точки на мочке ее правого уха.
Машинально я потянулась к собственному уху, провела пальцем по мочке. Я знала, что
найду – одну дырочку, одно маленькое отверстие.
– В чем дело, Мэдди? – спросил Алекс.
Когда я не ответила, когда просто застыла на месте, хлопая ресницами, он взял меня за руку
и подтолкнул к двери. Он мог вывести меня оттуда, мог вытащить меня из этой комнаты, из
больницы, из этого мира – но это не остановило бы потока мыслей в моей голове.
Нам с сестрой было по тринадцать, мы проводили время в летнем лагере. Это был наш
последний год в лагере, тот последний год, когда мы болтали по ночам обо всем и обо всех, пока не
сядут батарейки в наших фонариках. Девочка, живущая в комнате напротив нас, была сущим злом. В
седьмом классе она уже была такой, какой стала Дженна в старшей школе.
Она насмехалась над нами днями напролет. Оказывается, цельные купальники – это для
неудачников, которые ходят на уроки искусства, в то время как другие занимаются парусным
спортом и играют в волейбол. Меня это не беспокоило – она бы мешала мне спокойно жить от силы
пару недель, и потом мы никогда бы не увиделись. Но Мэдди… она была возмущена и хотела
доказать, что так же хороша, как и эта девочка, если не лучше. Так или иначе, чтобы доказать это,
Мэдди решила сделать второй пирсинг в ушах.
Она вручила мне иглу из швейного набора, который мама припрятала в ее чемодане, и пакет
со льдом, который стащила из медпункта. В нашем домике уже все спали, задремали несколько
часов назад. Мы не сказали им о нашей задумке. Это был наш секрет… секрет, который могут
сохранить сестры.
Мэдди зажмурилась, закрыла глаза так плотно, что ее лицо напряглось, принимая до боли
забавное выражение. Я попросила ее расслабиться, но она не стала. Буркнула, мол, заканчивай с
этим, и впилась ногтями в деревянный каркас нашей двухъярусной кровати.
Мы тогда наивно полагали, что за пять минут обезболим ее ухо пакетом льда. Мне так и не
удалось проколоть второе ухо: Мэдди выругалась и подпрыгнула, едва я ткнула ее иглой.