– Он сдохнет, если я его тут брошу, – Настя еще на шажок подобралась к коту. Тот уже не шипел, а принюхивался, тянул шею и жмурился. – Как Тимка мой.
– Тимка? – Настя подняла голову, и они посмотрели друг на друга.
– Тимка, пес мой, корги. Яковлевы его убили полгода назад.
– Почему? – сонливость отступила, Илья тоже присел на корточки и смотрел на кота. Зверь малость успокоился и уже не шарахался от них, но дышал по-прежнему тяжело и хрипло. «Наверное, легкое ему пробили», – Илья вспомнил заточенные прутья в руках детей, прошелся поблизости, осмотрелся, но ничего похожего не обнаружил. Значит, с собой забрали. Илья вернулся к Насте.
– Их дети с Тимкой играть хотели, а он их облаял.
И правильно сделал – Илья потянулся к коту. Тот прижал уши, но позволил себя погладить. Настя подобралась к коту еще ближе и с жалостью глядела на него.
– Потом я пошла с Тимкой гулять, отпустила его с поводка, и он пропал. Я его полночи искала, а когда пришла домой, он лежал у квартиры, точно спал. Я позвала его, он не подошел, потом я увидела, что у него голова как-то странно повернута, и он мертвый.
Это ему шею сломали – Илья прикусил язык. Кот зашевелился, замяукал жалобно и пополз к Насте. Та аккуратно взяла его на руки, кот прижался к ней и повис безвольной сосиской.
– Пойдем, мой хороший. – Настя кивнула Илье на прощанье и унесла кота домой. Федоровна посмотрела ей вслед, потом глянула на Илью. Тот сел рядом со старухой, ее кавалер откланялся и потащился к себе. Лужа спокойно плескалась о бортики, на рябине чирикали воробьи, и было очень спокойно и тихо. Илья подставил лицо солнцу.
– Как тебе Настасья? – Федоровна толкнула его локтем в бок.
– Нормально, – проговорил Илья, – красивая.
– Да ладно! – фыркнула старуха. – Чего там красивого-то? Красивые все замужем, а на эту ни один мужик не позарился.
Илья особо не прислушивался, наслаждался тишиной и теплыми лучами. На душе было спокойно, точно хорошо сделал трудную работу и теперь можно долго отдыхать и даже бездельничать.
– Жила она тут с одним, даже залетела от него, – полушепотом говорила старуха, – потом что-то у них там случилось, и Настюха одна осталась. Мужик ее сбежал, а рожать она от него не стала, аборт сделала.
– Ну и зря, – ляпнул Илья и открыл глаза.
Федоровна схватила его за рукав:
– Вот и я ей говорила: рожай, дура, потом жалеть будешь. А она меня послала на три буквы и теперь даже не здоровается.
«Дура, точно» – Илья хотел встать, но старуха цепко держала его за рукав:
– Зато весь мир обскакала, по три раза в год за границу носится. Несколько языков знает, преподает в школе и еще частные уроки и зарабатывает неплохо. А тратит только на себя, больше-то у нее нет никого.