Она — высокая, в бело-черной анимешной меховой шапке с ушами и лапками, в чёрных тяжелых шнурованных ботинках на тощих дистрофичных ногах и длинными серебристыми прядями, занавешивающими почти всё лицо кроме намалёванных дочерна глаз. Весь её вид от массивных платформ до острых ушек выражал тотальную меланхолию и обреченность.
А я обычная: в обычной полосатой вязаной шапке, в обычной зеленой парке с капюшоном и большими карманами, в обычных синих джинсах и обычных замшевых коричневых сапогах со шнуровкой, с самого момента покупки выглядящих так, будто их уже несколько лет до меня носили.
Встретились и встали напротив, на расстоянии вытянутой руки, так, что время от времени между нами проскакивали торопливые прохожие.
— Привет, — едва слышно произнесла она. — Ты как?
— Нормально.
— Везет. А я — нет.
— Почему?
— Что? — Сёмина посмотрела на меня так, точно я произнесла какую-то дикость. — Из-за Кристины, конечно.
— Ты с ней дружила?
Глупый вопрос. У Сёминой прямо на лбу читалось: «держитесь от меня подальше, я странная».
— Кристина ни с кем не дружила.
— Ты-то хоть знаешь, почему попала в этот список?
Однако вместо того, чтобы нормально ответить, Сёмина стала ныть, что ей тоже постоянно кажется, что она лишняя в этом мире и никому не нужна. А потом вдруг решила, что мы должны ехать в больницу к Кристине и попросить у неё прощения.
Но я сразу отказалась. Во-первых, мне лично не за что было просить у Ворожцовой прощения, а во-вторых, в больницу нас всё равно не пустили бы. Я это знала наверняка, у моей мамы знакомая недавно из реанимации. Те, кто в коме, все там лежат. И никого, даже родственников туда не пускают.
После этих моих объяснений Сёмина сделалась ещё более унылой и заявила, что нужно было прямо сказать, что я не хочу, а не придумывать отмазки.
Я же посоветовала ей прекратить выдумывать всякую фигню, и больше думать о причине, а не о следствии. Тогда она всё-таки рассказала, что немного дружила с Кристиной, когда они ходили вместе в художественную школу. И с тех пор, та очень сильно изменилась. А в школе они лишь здоровались, и совершенно не понятно, почему Ворожцова вдруг вспомнила о ней, но раз такое произошло, то значит, так и должно быть.
— Знаешь, что? — в конце концов, предложила я, чтобы хоть как-то прекратить это занудство. — Нам нужно всем вместе встретиться.
— С кем встретиться? — не поняла Настя, всё ещё пребывая в своих страданиях.
— Всем, кого перечислила Кристина. Только так мы сможем хоть что-то понять.
— Что понять? — Сёмина страшно тормозила.
— Мои родители постоянно куда-нибудь уезжают, так что можно собраться у меня.