Прохожие недоуменно косились.
А затем, немного помедлив, я набросилась и на Якушина. Однако он тут же, чуть не выронив сигарету, пугливо отскочил и сразу же пояснил, что ему пока нельзя совершать резких движений, потому что швы могут разойтись.
Но Герасимов со словами «да брось» всё равно обхватил его, как столб и высоко поднял, а поставив, очень серьёзно сказал, что он теперь для Якушина сделает всё, что угодно, потому что тот спас его от кошмарного алкогольного плена и мучительной голодной смерти.
Я же добавила, что он всегда должен помнить, что спас троих человек, а одного из них даже дважды. На что Якушин ответил, что второй раз не считается, потому что тот человек, о котором я говорю, сам спас его от падения в колодец.
И небо так отражалось в его глазах, и солнце светило так ярко, что я смотрела и не могла налюбоваться. Мне очень захотелось, чтобы Петров сфотографировал его именно таким, но я боялась об этом сказать, чтобы не разрушить чудесный, удивительный момент, а потом вдруг почувствовала, что, наконец, ухватила эту его постоянно ускользающую привлекательность, вероломно и бесстыдно поймала, прочно запечатлев не на камеру, не на фотик, а где-то внутри себя, на долгую память.
Пока я его разглядывала, Якушин рассказывал, что он попросту ушел из больницы, потому что там было скучно и одиноко.
Его положили в отдельную палату и, весь персонал, зная, чей он сынок, носился вокруг с утра до вечера, постоянно пытаясь угодить. А ему от этой откровенной фальши и подхалимажа было жутко не по себе. Главное, что раны обработали и зашили, а антибиотики он и сам мог себе колоть. Вся его шея была перемотана бинтами, в остальном же он ничуть не изменился.
Маркова же нашли именно там, где мы и думали. Он, оказывается, припеваючи жил в той избушке с бабками и дедом.
Сначала они с подозрением отнеслись к нему и не хотели даже в дом пускать, но потом одна из бабок, признав на нем свои очки, сразу же оттаяла и разрешила остаться. Там он исправно каждый день «батрачил» и теперь умеет работать «руками».
А когда его забирали оттуда, то на прощание бабки даже сказали, что он помог им больше, чем Герасимов. Не понятно так ли это было на самом деле, но прозвучало смешно, и Герасимов сразу откликнулся, что Марков криворукий и помочь может, только посчитав интегралы.
Тогда же и выяснилось, что полицию вызвали не охотники, а продавщицы из поселка, с которыми Якушин с Герасимовым любезничали.
И когда Старый, оставив Макса и Кузю в больнице, поехал вместе с парнями в Капищено за Валерой, полиция там уже их поджидала. Так что забрали всех. Один только пронырливый Марков сумел смотаться, пока шла волокита с оформлением и распределением по машинам.