А на другой день в школе произошел фурор.
Началось с того, что девчонки из моего класса очень громко и возбужденно кого-то обсуждали после уроков в раздевалке, что-то вроде «крутая тачка» и «кому-то повезло». Но вникать я не стала, однако когда мы вместе с Петровым, Марковым и Герасимовым вышли на улицу, ждать Настю пока она отпрашивается с физкультуры, то заметили за школьным забором подозрительное оживление.
Из любопытства пошли посмотреть и остолбенели.
Прямо возле входа на территорию школы, перегораживая проход, стоял большущий джип. А возле него светлый парень с длинным девчачьим хвостом, в дурацком пиджаке и букетом.
Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке, мялся, маялся и ходил из стороны в сторону, точно намереваясь вот-вот улизнуть.
В чувства нас привел оклик знакомого голоса из окна джипа:
— Не вздумай даже. Будь до конца мужиком! И цветы, балбес, держи ровно.
— Валера, — шепотом сказал Петров. — Ё-моё. Глазам не верю.
Оставив Настю объясняться с Валерой, мы вчетвером пошли просто гулять. И едва только отошли от школы, Герасимов очень недовольно сказал:
— Фигли он приперся к нашей Сёминой?
— Я вот тоже не понял, — поддержал его Петров.
— Ну, она же объяснит, что ловить ему тут нечего? — со смешной надеждой в голосе спросил меня Герасимов.
— Откуда я знаю. Мне Настя ничего про это не говорила.
— То есть она может его не отшить? — забеспокоился Петров.
— Может и не отшить, — шутливо откликнулась я. — А что? Он вроде не урод, с цветами приехал, и папа у него крутой.
После последних моих слов Марков как-то очень невесело хмыкнул.
— Да, ладно, — в голосе Герасимов послышалось недоверие. — Настя же не такая.
— Не какая?
— Ну, она скромная и правильная, её какими-то там цветочками не купишь.
— Ты чего дурак? — я укоризненно посмотрела на Герасимова. — Цветы же это просто знак внимания.
— Глупости, — фыркнул Марков. — Цветы — это вчерашний день. Это такой ретро вариант. А ты Герасимов, если хочешь Сёминой понравиться, то придется научиться смотреть японские мультики и отличать в них мальчиков от девочек.
— Да я ей и так нравлюсь, — так нагло заявил Герасимов, что Петров встрепенувшись, чуть было не перелетел через маленький ограждающий дорожку заборчик.
— С чего это ты взял?
— Ну, она же сама просила жениться на ней. На коленях умоляла, не помнишь что ли? Но я тогда ответил, что мне самому жить негде, а теперь, когда мать сказала отцу про развод, и тот, после суточного скандала, всё же свалил, то я готов рассмотреть её предложение. Если очень попросит, конечно.
И мы стали смеяться над Герасимовым.