— Буду сидеть, пока папа не найдет какого-нибудь грамотного юриста, который научит, что делать в таких ситуациях.
— А твои тебе точно поверят, что ты ни при чем? — Петров с любопытством прищурился.
— Может, и не поверят, но какая разница? — изо рта Маркова валили клубы пара, отчего стёкла очков запотевали, и глаз уже было не видно.
— Потому что мои мне точно не поверят, — сгребая горсть снега с машины, задумчиво произнес Петров. — Скажут, были уверены, что рано или поздно нечто подобное обязательно произойдет. Они всегда так говорят. Типа, раз ухо проколото, значит, наркоман и голубой.
— Больше всего не хочу оправдываться. Потому что ни в чем не виновна, — сказала я.
— А давайте сбежим? — вдруг ни с того, ни с сего предложил Петров, медленно высыпая из кулака снег и внимательно наблюдая, как он развеивается по ветру.
— Так мы уже сбежали, — ответила я, перепрыгивая с ноги на ногу, потому что вместо ступней у меня уже были деревянные колодки.
— Нет, по-настоящему. Далеко и надолго, — глаза Петрова азартно загорелись.
— Это ты серьёзно сейчас сказал? — в голосе Маркова послышалось недоверие.
— Конечно. Я уже давным-давно об этом мечтаю, но одному стрёмно как-то.
— Ну, уж нет, — после некоторого задумчивого молчания произнес Марков. — Я бы, может, и сбежал, но не с такой компанией, как вы.
========== Глава 7 ==========
В том, что мои родители такие деловые и занятые люди, есть и свои плюсы.
Вечером мама мельком спросила, всё ли у меня хорошо в школе, потому что когда ей звонила наша Инна Григорьевна, она не могла разговаривать, а позже голова уже была забита другим. Папа тоже вспомнил, что и ему звонили, но он был на переговорах.
Пришлось сказать, что это, вероятно, насчет родительского собрания. И они оба изобразили кислые мины и отмахнулись.
Но, кажется, мне повезло больше всех.
Потому что после ужина, часов в девять, опять заявился Якушин. Но я отлично понимала, что его приход не сулит ничего хорошего, поэтому особо не радовалась и лишнего себе не воображала.
Зато мама, открыв дверь, послала мне такой многозначительный взгляд, что пришлось пригласить Якушина войти.
Он выглядел очень расстроенным: лицо красное, глаза опущены, губы плотно сжаты, что-то постоянно отвечал невпопад. Садиться не стал.
— Я уезжаю. У меня дома скандал и разборки. Так что, если хотите, можете всё на меня свалить. По-любому теперь из колледжа отчислят, и весной в армию пойду. А дома не могу, там сейчас отвратительная обстановка. Мама всё время плачет и говорит: «как ты мог?», потому что тётя Надя считает, что Кристина была в меня влюблена, а я как-то не так с ней поступил. Дядя Паша прибежал к нам и орал, как полоумный, что он меня кастрирует, а мой папа наехал в ответ, что может я и подонок, но если Дядя Паша хоть пальцем меня тронет, то он кастрирует его самого. И они очень сильно поругались. Все вокруг кричат, что мы банда Детей Шини, но мои упорно уверены, что дело только во мне. Как так? Почему они не хотят ничего слушать?