– Но кто знает, сколько народу он еще положит, если мы его не остановим? – сказала она, ненавидя себя за пафос. – Если дело не в Шелесте, а в принципе?
Зиганшин быстро заходил по кабинету, бормоча, что всегда чувствовал в Лизе гнильцу и червоточинку, и прав был его инстинкт, нашептывающий не связываться с ней. У него, новоявленного отца-одиночки, появилась куча обязанностей, так что он свои-то дела не успевает делать, а она навязывает ему еще общественную нагрузку, превращая в какого-то престарелого тимуровца. Высказавшись, Мстислав Юрьевич уселся за свой стол и так мощно хлопнул по нему ладонью, что Лиза едва не подскочила.
– В общем, так, – сказал он веско, – если хочешь копать дальше, с этого момента слушаться меня беспрекословно. С тебя все телефонные распечатки, а также преданные ученики и благодарные потомки Шелеста, если таковые существуют. Я пробью потенциальных жертв и тряхну Голлербаха, пусть шевелит верхонками насчет медицинских документов. В субботу утром жду вас обоих у себя с отчетом, дорогу ты теперь знаешь. Задача ясна?
Лиза кивнула.
– Выполнять!
Она встала, преувеличенно четко повернулась через левое плечо и уже взялась за дверную ручку, как Зиганшин окликнул ее вполне человеческим голосом: «Лиза, если ребятам чего-нибудь пожрать привезешь, буду благодарен».
Мама сновала из угла в угол по комнате, патетически восклицая: «Это сумасшествие!», папа сидел за ее письменным столом с прямой спиной и скрещенными руками, буравя дочь ледяным взглядом, а сама дочь стояла над раскрытым чемоданом, ожидая, когда ей позволят продолжить сборы.
Она и не думала, что вещей окажется так мало, ее гардероб состоял почти наполовину из форменной одежды. «Когда выходишь замуж, полагается какое-то приданое, – вяло прикидывала Лиза, – белье, посуда, полотенца всякие. А у меня приличной ночнушки нет… Нужно составить список и докупить все необходимое, пока Руслан в больнице».
Лиза неплохо зарабатывала, но стеснялась покупать себе хорошие вещи. То казалось, будто она недостойна красиво одеваться, то мешало сознание, что самое элегантное платье будет смотреться плохо на ее далекой от идеала фигуре, и всегда было стыдно признаваться родителям, что она потратила деньги на себя, не посоветовавшись, не уточнив, нет ли в доме каких-то более насущных нужд.
Если Лиза все же, преодолев жгучий стыд и чувствуя себя предательницей, покупала что-то, мама поджимала губы и говорила: «Боже, какая безвкусица», – и удовольствие было окончательно испорчено.
Поэтому все ее имущество, не считая зимних вещей, без труда помещалось в небольшой чемодан. Даже не придется садиться на крышку, чтобы закрыть его.