Она опустилась на диван рядом с распахнутым чемоданом и быстро проверила, что успела туда положить.
– Не допустишь, значит? – спросила Лиза спокойно. – Но ты же тридцать лет допускала, что твоя дочь глубоко несчастна, почему вдруг теперь такая забота?
– Как ты разговариваешь с матерью? – подал ожидаемую реплику отец.
Лиза улыбнулась ему. Иногда она не знала, что правильнее, жалеть ли отца или, наоборот, сердиться на него за то, что не дает матери никакого отпора. Он пользовался репутацией мягкого и доброго человека и никогда не начинал скандалов сам, но ни разу не попытался защитить дочь.
– Значит, ты была несчастна? Вот как? По крайней мере, нас ты не имеешь права в этом винить! Мы тебя ничему плохому не учили!
Лиза вздохнула:
– Вы не научили меня самому главному – любить самое себя.
– Когда я тебя воспитывала, то надеялась, что ты устоишь против этой потребительской заразы! Себя любят только негодяи, а нормальные люди прежде всего любят близких! Не думала я, что ты вырастешь такой эгоисткой!
Лиза закрыла молнию на чемодане и попробовала на вес. Совсем легкий.
– Это и есть высшее проявление эгоизма – отказывать человеку в праве любить себя самого. Мама, я не хочу с тобой спорить ни относительно теории воспитания, ни насчет своей собственной судьбы. Я выйду за Руслана, если вы готовы принять этот факт, поедем завтра к нему в больницу знакомиться, если нет – то нет. Я ухожу.
– Ишь как осмелела! Пока не нужна никому была, так сидела с фигой в кармане, а как только поманили, сразу побежала! Учти, уйдешь сейчас, обратно не пустим, когда тебя этот твой одноногий хахаль выставит за дверь!
– Ладно, – усмехнулась Лиза. На душе у нее вдруг стало очень спокойно. Зачем она переживала, плакала во время семейных ссор, горячилась, пыталась найти какие-то слова, чтобы пробиться к родителям, объяснить, что она думает и чувствует, и расстраивалась, что нужные слова, после которых все наладится, никак не приходят на ум. Сейчас она ясно поняла: таких слов не существует. Ни в одном языке нет слов, которые заставили бы человека слушать тебя, если он того не хочет.
– Хорошо, – повторила она холодно, – тогда я вынуждена буду подать в суд, выделить свою долю и продать ее или сдать в аренду. Если вам нравится жить в коммуналке, пожалуйста.
Конечно, куража ее хватило ненадолго, только дойти от комнаты до входной двери. Надев босоножки, Лиза расплакалась, попыталась обнять родителей, но мама с неприступным видом отстранила ее, загородив отца от посягательств дочерней любви.
– И рада уж была, что вышла за калеку, – выпустила она парфянскую стрелу, когда Лиза переступила порог квартиры.