Автобус остановился на нужной мне остановке.
Я вышла, прошла через каменные ворота и медленно побрела к корпусу через больничный сквер. Под ногами чавкали размокшие от дождей листья. Сгустившиеся сумерки цеплялись за сучковатые ветки деревьев.
На крыльце под покачивавшимся на ветру желтым фонарем я увидела мать. По ее лицу, по сгорбленной, виноватой какой-то фигуре я поняла, что Санька умер.
Через два дня после моего приезда в Стамбул состоялся первый концерт.
Когда меня подвезли к концертному залу – кортеж из несколько черных БМВ, два джипа с охраной, все как положено – вокруг уже собралась толпа.
Конечно, мой приезд не прошел незамеченным. Я видела, как всколыхнулось за заградительной лентой море людей, ожидавших моего появления. Толпа зашумела, защелкали вспышками журналисты – что вообще-то было странно, что там они могли сфотографировать сквозь затененные стекла моего автомобиля?
Времена, когда подобные встречи тешили мое тщеславие, давно прошли. Теперь толпа восторженных поклонников вызывала досаду, легкое раздражение – и все. Хотело поскорее покончить со всем этим и оказаться на сцене.
Разумеется, в нужный момент я, как и положено, с улыбкой выпорхнула из машины.
Охрана сгрудилась передо мной, прикрывая от толпы на случай, если какой-нибудь псих решит вдруг на меня наброситься. После сухого мертвенного кондиционированного воздуха автомобиля мне в лицо сразу же пахнуло пряным густым ароматом южной ночи. Жар остывающего асфальта, хвойные и сандаловые нотки, морская соль и горные травы…
Я вскинула руку и помахала ревевшим поклонникам. Молодые мужчины, девушки в совершенно европейских откровенных нарядах, супружеские пары – самая разношерстная публика.
Мои ассистенты тем временем кидали в толпу подписанные мною в машине фотографии. Какой-то седой носатый мужчина в белой футболке рвался за ленту ограждения, размахивая копеечным фотоаппаратом и горячо вопя:
– Можно с вами сфотографироваться? Для моей внучки! Очень прошу!
Но я прошла мимо него, не останавливаясь.
Фотографироваться с поклонниками, тем более на их камеры, я не соглашалась никогда, рискуя прослыть заносчивой гордячкой. Однако это было слишком опасно.
В отведенных для меня помещениях все было приготовлено по высшему разряду. У меня не такой уж огромный и подробный райдер, однако свежий воздух в гримерке, много минеральной воды и салфеток являются непременными условиями, без соблюдения которых я тут же покину концертный зал. Здесь, сразу было видно, мои привычки хорошо изучили и отнеслись к ним с пониманием и любовью.