Воспользовавшись Мариниными пакетиками, мы разложили в них учебники, затем я сгрузил все в сумку, но «молнию» застегивать поостерегся. Так посоветовал мне дядя Гоча. Иначе ювелирная работа Марины могла пойти насмарку.
Наконец, расплатившись, мы с Тимкой собрались уходить. В последний момент дядя Гоча окликнул нас:
— Подождите. Климентий, ты бабушкины туфли забыл.
— А у меня больше денег нету, — признался я.
— Денег не надо, — твердо проговорил дядя Гоча. — Ты, главное, отнеси. Нехорошо пожилому человеку лишний раз бегать.
И он решительным жестом вручил мне туфли, которые Марина положила еще в один пакет.
— Заходите, если чего, хорошим людям всегда рады, — сказал на прощание дядя Гоча.
Я, конечно, все понял. Дядя Гоча боялся, что бабушка случайно опять придет с Мишкой и Гришкой. Видимо, он считал, что второго их посещения его мастерская не выдержит.
Пройдя сквозь арку, мы оказались на шумном Садовом кольце.
— Ну, — с гордостью посмотрел на меня Тимка. — Что я тебе говорил. Отличная мастерская. Все сделали. Теперь можешь спокойно возвращать предку его «Босса».
Я кивнул. В общем-то, не считая некоторых нервных потрясений, все обошлось нормально. Мы вернулись на Сретенку и поспешили домой.
— Смотри, — указал вдруг вперед Тимур. — Будка. Сейчас догоним и проведем допрос с пристрастием, — кровожадно добавил он.
— Давай, — прибавил шаг я. Уж лучше было и впрямь поскорей все выяснить. Все равно Тимка теперь с этой темы не съедет.
Мы уже почти догнали Будку, когда он, словно что-то почувствовав, пошел быстрее. Мы тоже поднажали. Хотя нам приходилось куда трудней, чем ему. Ведь мы волокли сумки, полные учебников.
— Будка! Будка! — окликнул я. — Постой! Поговорить надо!
Митька вздрогнул. Не остановившись, оглянулся и, неожиданно перейдя на бег, смылся в Большой Сергиевский переулок.
— Ну, ни фига себе! — Продолжать с тяжелой сумкой преследование было выше моих сил.
Тимка тоже не захотел. Кинув сумрачный взгляд на Большой Сергиевский переулок, он с угрозой произнес:
— Никуда ему от нас не деться. Завтра разберемся.
Мы уже нормальным шагом двинулись дальше. Дома я, тихонько открыв дверь ключом, прошмыгнул в свою комнату и оперативно вытряс из «Босса» учебники.
— Климушка, это ты? — немедленно раздался бабушкин голос со стороны кухни.
— Я! Сейчас иду.
Схватив уже опустошенного «Босса», я закинул его в отцовскую комнату. Затем потащил на кухню бабушкины туфли.
— Вот. Возьми. Тебе сделали.
Глаза у бабушки стали квадратными.
— Климентий, откуда? — выдохнула она.
— Из мастерской, — сказал чистую правду я.