Мысли спутались, нарушили плавный ход, распались рваными клочьями. Шестерня напрягся, пытаясь сосредоточиться, сдвинул брови. Однако, не преуспел. Со вздохом вынырнул из мечтаний, пытаясь понять, что именно отвлекло, завертел головой. На краю зрения мелькнула искра: вспыхнула и погасла. Но, миг спустя, вновь загорелась, поплыла, покачиваясь, медленно и вальяжно.
Шестерня прищурился, взглянул пристальнее. Привыкшие ко тьме, глаза различили мутное пятно, белесое, расплывчатое, словно чья-то заблудшая душа, утомившись тесниной склепа, вышла побродить на свободу. Шестерня ощутил, как под ложечкой неприятно засосало. Возможно, стоит отступить, и чем быстрее, тем лучше, не взирая на усталость и идущих по пятам парней. Однако, искра уж очень похожа на отсвет фонаря, да и силуэт как-то чересчур напоминает бредущего по делам одинокого путника.
Желая окончательно увериться, Шестерня повернулся к помощникам, сказал негромко:
- Эй, у кого глаза острее, гляньте там, справа. Видите чего?
Парни разом повернули головы, взглянули в указанном направлении. Бегунец откликнулся первым:
- Да, кто-то есть. Фонарь приглушил, чтобы не слепило, и бредет потихоньку.
Зубило вглядывался чуть дольше, сказал уверенно:
- Так и есть, идет. И не абы кто, а сам староста.
Шестерня в удивлении вздернул бровь, поинтересовался:
- А чего это вашему старосте в деревне не сидится? Вроде и возраст не малый, да и дом, прямо скажем, к околице не близок, а в поле выйти не поленился.
Зубило пожал плечами, отозвался без интереса:
- Может погулять приспичило, воздухом подышать, а может еще что. Кто ж его знает.
Бегунец неодобрительно покачал головой, сказал с укором:
- Это нам может погулять приспичить, тебе, мне, еще кому-то, а староста делом занят.
- Это каким таким делом, - хмыкнул Шестерня, - пискунов вышел посчитать?
- Может и пискунов, а может что и поважнее. Он же не абы кто - сам староста! Неотложные дела, тяжелые решения. Кто как не он? Вот и ходит, ноги стаптывает.
Шестерня закатил глаза, сказал мечтательно:
- Да. Помню, я тоже так к одной ходил, стаптывал. Ох и далеко жила! И ведь как занят был, насколько тяжело давалось решение. Ан нет - дело-то неотложное.
От подобной крамолы глаза у Бегунца полезли на лоб. Возмущенный, он открыл рот, однако, так и не подыскав подходящих слов, закрыл, но лицо преисполнилось такой укоризны, что Шестерня на миг усомнился, точно ли сказал, что собирался, не перепутал ли чего ненароком?
Зубило пожал плечами, произнес отстраненно:
- Креномера вне деревни я видал и раньше. Не часто, но бывало. А по какой надобности выходил - не ведаю. Как-то и не задумывался даже. Хотя, если подумать, выглядит действительно странно.