– Господи, Люсенька, что с тобой?
Я присела на корточки, попыталась оторвать от ее лица стиснутые руки. Девушка судорожно всхлипывала, мотая головой из стороны в сторону.
– Отстань от меня, – прорыдала она, отбиваясь.
– Пойдем, пойдем ко мне!
Я почти силой подняла ее с пола и втолкнула в свой номер. Люся, давясь слезами, забилась в кресло. Я нашарила в шкафу, под одеждой, бутылку виски – тоже сделала в дьюти-фри запасы – и протянула ей.
– На, глотни! Стакана только нет.
Она махнула рукой, приложила бутылку к губам, зубы клацнули о горлышко.
– Что случилось? Кто тебя обидел? – я старалась говорить терпеливо и ласково, как с ребенком.
Жалко отчего-то стало эту ревущую среди ночи девчонку.
– Марина! – всхлипнула вдруг она. – За что он со мной так, Марина? Я, может, не какая-нибудь добропорядочная фифа, но я не проститутка же! Чтобы передавал меня с рук на руки, если я ему надоела…
– Подожди, кто передает тебя с рук на руки? Артур? – не поняла я.
– Да какой Артур! – раздраженная моей непонятливостью, крикнула она. – Нет, Артур – он добрый, хороший. Такой внимательный… И мне так стыдно перед ним было, что я, как последняя шлюха, из-за денег… Но я же не виновата, я не сама это придумала. Это все он!
– Да кто он-то? – не выдержала я.
– Авалов! – с утробной ненавистью выплюнула она. – Скотина! Явился ко мне и говорит: ты одна можешь спасти картину, от тебя все зависит, я не имею права тебя об этом просить… Но если бы ты поехала с ним в Лхасу, может быть, он бы деньги согласился в картину вложить. Я говорю: мне что, переспать с ним, как у тебя язык поворачивается вообще? А он смотрит так, смотрит своими глазами. И мне уже стыдно, что все погибают, а я ломаюсь, какие-то глупости говорю. И я согласилась. А он еще подсказывает, ты, говорит, ему нравишься, расскажи ему, что это твой единственный шанс, а если фильм закроют, то все пропало. И поласковей с ним будь, ну, ты умеешь, – она передернулась. – Понимаешь, так и сказал: «Ну, ты умеешь». Как будто все это… ну то, что я с ним… как будто это мои профессиональные навыки, и я теперь должна их применить, чтобы его работа не пропала…
Плечи ее конвульсивно задергались, она уронила голову, спрятала лицо в ладонях. Светло-золотистые ангельские волосы рассыпались по плечам. В окно заглянула бледная голубоватая луна, этакая чистая неискушенная девушка, ужасающаяся грязи и пошлости окружающего мира. Я подсела к Люсе, обняла. Ее, бедняжку, и в самом деле дрожь колотила. Ледяные пальцы впились в мои руки. Я чуть не силой заставила ее отхлебнуть еще виски, убаюкивала, бормотала какие-то нелепые ласковые слова. Что я могла сказать ей, чем утешить? Мне и самой впору было забиться в угол и корчиться в рыданиях, вот только за десять разделявших нас лет я успела воспитать в себе кое-какие основы выдержки.