Вместо этого я пишу той Дитрих, которой отдал свое сердце, и которая в ответ дала мне огромное счастье и наслаждение. Она дала мне нежность, страсть и утешение, и тысячу воспоминаний, которые я всегда буду хранить. А если потом она вновь их отобрала — что с того? Это другая женщина с тем же именем; я благодарен той и люблю и теперь точно так же, как любил тогда, и всегда буду любить ее.
Если в какую-нибудь необычную минуту тебе случится встретиться с той Дитрих, если какое-нибудь событие или слово вновь воскресит ее на миг, пожалуйста, скажи ей, что она до сих пор держит в своих руках мое бедное сердце, и что моя любовь к ней глубока и подлинна, хотя я и знаю, что той Дитрих больше нет.
Тебе, которая сочетает в себе всех Дитрих, я желаю счастливой дороги и счастья, и успеха в Голливуде. Надеюсь, что ты нашла себе сердечного дружка в Зальцбурге и в Вене, и желаю тебе находить их и впредь.
Я буду следить за твоей карьерой с большим интересом, так как верю в твой талант — независимо от моего преклонения перед твоей красотой.
В ближайшем будущем мы, разумеется, встретимся в студии, но пусть это тебя не смущает.
Пожалуйста, передай мою любовь ребенку-мечте, который мне очень дорог.
Эхерн
Как обычно, мать передала это письмо на суд отца и, пока он читал его, пробежалась глазами по последнему любовному посланию де Акоста:
Золотая, Прекрасная,
сегодня пришло твое письмо, и я была так рада получить его, потому что мне казалось, что прошло уже много месяцев с тех пор, как я что-то слышала непосредственно от тебя.
Я знаю, что ты пользовалась большим успехом в Вене, читала о тебе во французских газетах.
Я также прочла, что ты покупаешь много женской одежды. Надеюсь, не чересчур женской! И надеюсь, что ты не откажешься от своих штанов, когда вернешься, потому что тогда могут сказать (и уже говорят), что это был всего лишь рекламный трюк.
Я все время встречаюсь с «другой особой» которая совершенно изменила свое отношение ко мне — она прекрасна и мила, и совершенно не такая, какая была в прошлом году. У нее были чудовищные сложности с назначением на главную мужскую роль, и в конце концов она остановилась на Джоне Гилберте. Думаю, это плохой выбор, и, по-моему, она тоже так считает.
Буду счастлива снова увидеть твое прекрасное личико.
Твой Белый Принц
Я нервничала и становилась «поперек дороги». Все находились в ужасном напряжении — может быть, мы все просто очень устали. Но, конечно, не моя мать. Она снова была в городе, который она любила больше всех в мире, с воздыхателем, которого в тот момент любила больше всех, с письмами, которые надо было послать, звонками, которые надо было сделать, ланчами, к которым надо было одеваться и которые надо было поглощать, романтическими ужинами, на которых надо было быть прекрасной. У Дитрих всегда бывало так — чем больше ей предстояло, тем больше энергии она генерировала.