Когда мы уже выходили, мама, надев ту же фальшиво-сладкую улыбочку, какую девчонки в школе используют, чтоб кого-нибудь подзавести, выдала:
– Ах да, вчера вечером тебе звонила какая-то девушка. Она не назвалась, просто сказала, что она твоя подруга. – И мама подняла брови и произнесла «подруга» с нескрываемым намеком.
– Уууу! Карл Юарт! Вот ты какой! – завела Ивон, и мама засмеялась, знает, что я смущен.
– Да нет… – запинаясь, начал я. – И что она сказала?
– О, она такая милая, она сказала, что звонит просто поболтать и что встретится с тобой, как договаривались.
– О-го-го! – затянула Ивон.
– Вот и все, – сказала мама, потом как будто вспомнила что-то. – Ах да, она еще поблагодарила за чудесный букет, который ты ей послал.
– Вау… мистер Романтик, – Ивон ткнула локотком мне под ребра, – цветочки, все такое!
Что за на хер?
Я посмотрел на маму, потом на Ивон, потом снова на маму.
Сабрина. Значит, кто-то за ней ухлестывает.
Я никаких цветов не посылал.
– Но… но… я не посылал ей цветов… – промямлил я.
Мама только покачала головой и рассмеялась.
– Это точно, не посылал. Это я придумала. – Тут она улыбнулась. – Однако мысль сама по себе неплохая, не так ли?
И вот я стоял, онемевший от удивления, а Ивон и мама потешались надо мной. Когда над тобой прикалываются друзья во дворе – и то как-то не по себе, но в собственном доме да еще с мамой – это ж совсем херово! Иногда мне кажется, что я появился на этот свет окружающим на забаву. В этом не было б ничего плохого, если б я сам развлекался как надо. Но того, что меня действительно порадовало бы, не происходит.
Короче, пошли мы в школу. Я и Ивон, которая на полгода младше меня, учится во втором классе и идет рядом с дурилкой-девственником. О Билли она особо не болтает, а говорит о том, как ее напрягают все эти скандалы дома. Еще она сказала, что, хоть Терри и брат ей, она ждет не дождется, когда он женится на Люси и переедет. Вальтер нормальный мужик, и к ней, и к матери относится по-человечески, но Терри никак не может к нему привыкнуть. Все время обзывает его нацистом.
Позиция Ивон мне была вполне понятна. Утром я прикололся вполне, но жить так изо дня в день я бы не смог. У меня бы крыша поехала. В общем, мы немного опоздали, но, к счастью, Блэки не дежурил, всего лишь миссис Уолтерс, она не стала докапываться.
– Пошевеливайтесь, вы двое!
– Бежим, мисс.
Я поднялся в класс и большую часть утра шатался по школе еще бухой. Я встретил Билли, и было очень странно, что Голли не видно. Я пробзделся по классу художки, повыпендривался перед девчонками. Вот что смешно: раньше на уроках художки я всегда вел себя довольно тихо, работал добросовестно, корпел над рисунками и лепкой. И тут в подпитии на меня снизошло: на этот урок собираются самые ебабельные телки школы. Те, что по какому-то внутреннему ощущению принадлежат к высшей лиге, их фачат взросляки на зарплатах и машинах. Эмми Коннор, Франсез Макдоуэл, Каролин Уркхарт и лучшая, на мой взгляд, Никола Эйрд – все в этом классе. Это как подиум на шикарном показе, а ты приходишь сюда порисовать и насобирать материала для дрочки. Что касается перспектив их отфачить, они стоят на недосягаемом пьедестале, однако все они милые девчонки, все, кроме Каролин Уркхарт, высокомерной дуры, чьи ставки на бирже секса чрезмерно завышены. Не то чтоб я не позволил ей у меня отсосать. Тут я вспомнил о Терри и о том, что она была с этим грязным ублюдком. Бедняга Голли, у него прямо фонари загорались, когда она была рядом. Он даже пытался перевестись на художку, чтобы быть поближе, но его не пустили из-за успеваемости.