Все идет к тому, что к концу отпуска на нашем счету будет больше гостиниц, в которых мы жили, чем телок, которых мы отфачили. Сначала мы загрузились в турецкий мини-отель с узенькой лестницей, ведущей в просторную комнату с двумя двухъярусными койками. Внизу помещался маленький бар, и, когда мы вернулись с фестиваля убитые в дугу, я стырил с прилавка бутылку «Джонни Уокер Ред Лейбл». Мы завалились на наши нары и пили, пока не вырубились.
Потом помню, как меня разбудили упыри-турки, которые вломились в нашу комнату, орали и поносили нас, и один прошел в туалет. А случилось вот что: Терри проснулся ночью посрать, но вместо толчка нагадил в биде. Я думал, такие только во Франции ставят, но в этой ночлежке оно почему-то присутствовало. Короче, Джус в итоге понял, что насрал куда не следует, и, прежде чем рухнуть на матрас и вырубиться, включил кранчик, чтобы смыть какашки. Кал застрял в дырочках, вода пошла наружу и залила комнату под нами, где некая парочка собиралась мирно и вдоволь пожариться в свой медовый месяц, вместо чего на них шматами падала влажная штукатурка и лились каловые воды Терри.
Нас вышвырнули, мы оказались на улице с набитыми впопыхах сумками.
– Грязные английские ублюдки! – крикнул нам турок.
Билли хотел было поспорить насчет «английских», но Терри сказал:
– Похуй, Биррелл, сожрем. Что мое – то мое, – бросил он турчонку с деланым английским акцентом, и мы поплелись по улице.
Было около пяти утра, мы еще бухие, в полном пердимонокле. Мы доспали на вокзале и провели весь следующий жалкий день в похмельном шатании в поисках новой хаты.
Ситуация не располагала к разборчивости, что дают – бери, но новые места были пиздец как дороже. Голли ныл, что он на мели и не может себе этого позволить, но остальные решили, что в бурю – любой порт свой.
Билли всю дорогу твердил, что надо устроиться, именно так – устроиться.
– Мне нужно устроиться, у меня же бой на носу, – скулил он.
Его скулеж настораживал больше всего, ведь Биррелл особо никогда не жаловался. Он принимал все как есть.
Основную ответственность за турецкое наводнение все возложили на Терри, и спорам не было конца. На следующий день за завтраком мы все еще переругивались. Мне надоели все эти ссоры, и я отправился прогуляться и посмотреть новых пластинок. Нашел превосходный магаз, в углу здесь стояли вертушки с наушниками. Первый же выбранный мной трек я проиграл трижды. Не мог решить. Начало вроде четкое, что надо, но потом все как-то рассыпается. Не-а. Второй – просто угар, выпущен на бельгийском лейбле, о котором я никогда даже не слышал, не то чтоб мог произнести его название. Все наращивает и наращивает, сучка, а потом затихает немного, снимает пару слоев, чтобы снова закрутить гребаный вихрь. Отличный трек, чтобы с ходу расшевелить танцпол. Лучший на свете. Потом нашел на том же лейбле еще одну невьебенную тему и безумный трек со спецэффектами, который, если срезать басы и выкрутить верхние, когда он доходит до ровного апогея, потянет на саундтрек к концу света.