– Слушай, приятель, ты откуда?
А я ему:
– Из Эдинбурга.
И тут он отвял, наверное потому, что через плечо я видел, как Билли просто взял и ебнул какого-то чувака, может, кого-нибудь из его друзей. И не то чтоб сильно, просто экономичный такой боксерский удар, и чувак тут же сел на жопу. Общее настроение как-то странно меняется, и даже сквозь несколько слоев заглушающей алкоизоляции это невозможно не почувствовать. Я отцепился от манчестерца, который, похоже, прихуел немного, запрыгнул на Сью, и мы пьяным галопом пускаемся вон из палатки и закатываемся за караван, из которого доносится звук генератора.
Она запустила руки мне в ширинку, а я пытаюсь расстегнуть ее джинсы, они пиздец какие узкие, но мне все-таки это удается. Под трусалями я нащупал ее щель и запустил туда палец. Там все мокрое, так что пройдет без помех, у меня тоже шняга горит, а я, когда бухой, в таких ситуациях немного нервничаю. Иногда шланг набухнет, но корень все равно книзу тянет. Сначала нам никак не пристроиться, в итоге я посадил ее прямо на генератор, который трясется – пиздец, снял одну штанину, а трусы у нее такие белые хлопковые, растянутые, что просунуть можно не снимая, и сперва немного туго, но потом все наладилось. Мы ебемся, но это не тот неторопливый, тягучий, как карамель «Кэдбери», секс, которого я хотел, а напряженный, дерганый, жуткий перепихон. Ей приходится упираться руками в трясущийся генератор и, отталкиваясь от него, тыркаться в меня. Я, в свою очередь, пихаюсь в нее и смотрю на капли пота на ее лице, и теперь, когда мы ебемся, мы куда как больше отстранены друг от друга, чем во время танца. За нами шатаются тени, и из общего гула выделяются возбужденные голоса англичан, немцев, Биррелла, хуй знает кого.
Я думаю, как возьму ее с собой к Вольфгангу и Марсии и мы спокойно, не торопясь, с чувством пофачимся на кровати, как вдруг прямо на нас несется девка, но нас не видит, потому что ее неслабо выворачивает, она старается убрать волосы с лица, но безуспешно. Теперь мои горизонты сузились, я просто хочу выпустить в Сью заряд, но она резко отстраняется, и я выпадаю. Она натягивает джинсы, застегивает ширинку, и я тоже пытаюсь заправить шнягу в штаны и застегнуться, как слабоумный пытался бы сложить пазл.
– Что с тобой, Линси? – Она подбежала на помощь подруге, которая опять сблеванула. Тут она бросила на меня такой взгляд, будто это я виноват, что эта корова так набралась. Я, конечно, купил всем шнапса, но насильно его в глотку никому не заливал.
По выражению ее лица и языку тела становится совершенно очевидно, что Сью больше мной не интересуется, что она сожалеет обо всем, что было. Я расслышал, как она пьяным голосом пробормотала про себя: