В свое время Катрин вовсю употребляла кокаин, но экстази не пробовала ни разу. Она проглотила горькую таблетку и почувствовала пробежавшую по телу неспокойную дрожь.
– И что теперь? – спросила она у Рэба Биррелла, разглядывая растущую толчею в клубе.
– Подождем – увидим, – подмигнул Рэб.
Сказано – сделано. Катрин уже была готова заскучать, как вдруг ее стало как-то по-особенному мутить. Вскоре слабость и тошнота прошли, и она поняла, что никогда еще ей не было так легко, она прямо сливалась с музыкой. Потрясающе. Она провела рукой по обнаженному предплечью, наслаждаясь восхитительным, феерическим ощущением ненапряженной внутренней собранности и насыщенности каждого момента. Скоро она уже была на танцполе, быстро вписалась в дип-хаус-грув, движения стали инстинктивными, она растворилась в музоне. Так она еще никогда не танцевала. К ней все время подходили, жали руку, обнимали ее. Когда это случалось после концерта, поклонники казались ей навязчивыми прилипалами, она нервничала. Только теперь все это было так чудесно и тепло. Среди тех, кто обнимал и приветствовал ее, были две девушки, Лиза и Шарлин.
– Катрин Джойнер, звездная штучка… – восхищенно сказала Лиза.
Тут и Насморк углядел свой шанс. Он стал танцевать с Катрин, подтягивать ее поближе к сердцу баса – колонкам. Катрин почувствовала, как ее накрыло и унесло пружинящей волной грува. Насморк, старый соул-бой, любил и умел танцевать под хаус.
Джус Терри и Рэб Биррелл с растущим беспокойством смотрели на них из бара, впрочем, Рэбу удалось практически успокоить себя тем, что Терри выглядел куда более огорошенным.
Терри был просто не в состоянии выносить это более, он решил отправиться в туалет, нюхнуть, может, дорожку сорок первого. Клубился он уже не так часто, как раньше, а когда и выдавалось, то предпочитал таблам сорок первый. Он сам не мог взять в толк, зачем проглотил табл. В толчке каждый второй резал дороги, так что кокос лучше на потом оставить. Терри зашел в кабинку, вытянул шланг и пустил длинную струю, как бывает только под экстази: все ссышь и ссышь, и кажется, никогда это не кончится, даже когда уже проссался.
Намаявшись с обычным для его состояния чувством, будто нассал в штаны, и необходимостью всякий раз удостоверяться, что это глюк, Терри как смог поправил прическу и вышел. Возле туалета, наряженные по полной в клубные шмотки, болтали и курили три девчонки. Одна из них показалась ему предельно сногсшибательной, она как следует постаралась, а он всегда ценил в девушках подобные усилия. Он подкатил и весело так выдал: