– Да, сука, беспредел, ваще, нах, – ответила Катрин, с плохим шотландским акцентом стараясь изобразить фразу, которой ее научил Насморк еще в клубе.
Так американская певица оказалась дома у Рэба Биррелла. Лиза была поражена размерами его фонотеки.
– Чудеса, – сказала она, внимательно просматривая винил и компакты, расставленные на полках.
Рэб Биррелл предпочел не уточнять, что большая часть коллекции принадлежала не ему, а приятелю диджею, а он просто присматривал за ней, как, впрочем, и за квартирой.
– Кто чего хочет послушать?
– Кэт Джойнер! – закричал Терри. – «Настоящую любовь»!
– Нет, Терри, иди к черту!
Она больше никогда не пела эту песню. С Копенгагена. Она ненавидела ее. Эту песню она написала вместе с ним. При этом каждая сволочь, как специально, просит спеть именно ее.
Тут взмолилась Шарлин:
– Давайте только без танцевальной музыки обойдемся, Лиз, за две недели на Ибице я совсем утанцевалась. Найди что-нибудь альтернативное, рока какого-нибудь.
– Ну, в этом вопросе я не силен, – признался Рэб.
– Современная рок-музыка – кал. Единственный, кто сейчас что-то стоящее делает, – это Бек, – вмешался Джонни.
Катрин округлила глаза.
– Бог мой, Джонни, как ты прав! Поставьте Бека, он такой умиротворяющий!
– Да, круто придумали, – согласился Терри и встал, чтобы помочь Лизе найти пластинку. Он стал копаться в куче семидюймовых синглов.
– Есть. – Он подошел к вертушкам, поставил пластинку, и воздух наполнил знакомый по музыкальным автоматам в пабах рифф «Hi-Ho Silver Lining».
– Что это за хуйня? – спросила Лиза.
Рэб заржал, Джонни тоже.
– Бек. Джефф Бек, – сказал Терри, подпевая.
Катрин серьезно посмотрела на него:
– Это не тот Бек, которого мы имели в виду.
– Да… – Терри подсдулся и сел на бинбэг.
Рэб Биррелл поднялся, поставил «Let the Music Play» Шеннон. Они с Лизой и Шарлин стали пританцовывать, потом он взял Шарлин за руку и повел ее к встроенной в эркер скамейке.
Терри почувствовал себя старым и униженным. Чтобы утешиться, он принялся резать дороги кокаина на коробке из-под компакт-диска.
– На хуй надо, Терри, нас же еще таблы подпирают, – заметил Рэб, обернувшись со своего места у окна.
– Наркотики такое дело, каждый сам решает, Биррелл.
Катрин тоже с удовольствием тянула экстазийный приход. Когда Шеннон допела, кто-то поставил компакт. Катрин понравилась музыка, она поднялась и стала танцевать с Джонни и Лизой. Девушка показалась американской диве очень красивой, но от этого ей не становится не по себе, наоборот – она упивается ее красотой. Музыка, на вкус Катрин, просто потрясающая: в ней сильный бит, драйв, но при этом богатая текстура, выразительные мелодии.