Сначала он шарахнул в дверь Джонни и Катрин.
– Джонни-бой! Кэт! Зацените!
Джонни был и раздражен, и благодарен Терри за его вмешательство. Он, конечно, только что заснул и теперь материл жирного доставалу. Но, с другой стороны, Катрин всю ночь не давала ему продыху, и он уже просто не в состоянии был ебсти ее снова. Он глубоко вздохнул, а она выпрямилась и повернулась к нему. Глаза ее были широко раскрыты, губы – влажные.
– Джонни… ты такоооой… – сказала она, теребя его обмякший шланг.
– Ну, нам, пожалуй, лучше встать…
– Может, по-быренькому? – бросила она как бы невзначай и расплылась в улыбке.
Лучи восходящего солнца просвечивали ее почти прозрачный скелет. Джонни сжался от ужаса и подсосал немного мокроты, которой оказалось много, и сплюнуть он не мог, так что пришлось сглатывать. По пищеводу она пошла, как галька, отчего заслезились глаза и свело живот.
– По-быренькому… В моем лексиконе нет такого слова, – сказал он, набираясь решимости, – у меня либо все по полной, либо никак.
Позволив себе одобрительную улыбку, Катрин посмотрела на часы.
– Еще так рано… что ему надо?
Но Джонни уже шарит ногами по кровати. Найдя трусы, он выскочил из кровати и надел их.
– Да бред какой-нибудь затеял, – решил он.
Катрин не жалко было вставать. Она с нетерпением ожидала продолжения приключений. К тому же постель полна царапающихся крошек и пропитана их потом и телесными соками. Она медленно оделась, думая, не спросить ли о душе. Но, может, это было бы нарушением протокола. Они здесь, вообще, моются? Она всякое слыхала, но там речь шла о Глазго. Может, в Эдинбурге все иначе.
– Ты знаешь, эта поездка многому меня научила, Джонни. Я поняла, что вы живете в собственном мире. Как будто… то, что происходит с тобой и твоими друзьями, важнее, и события эти вам значительно интересней обсуждать, чем жизнь таких, как… – Она почувствовала, как слово «я» застыло у нее на губах.
Джонни подумал, что здесь он должен либо оскорбиться, либо разразиться смехом. Однако ни того ни другого не сделал, а только смотрел на нее с открытым ртом и натягивал джинсы.
– Ну, когда добиваешься такого, когда всю свою жизнь посвящаешь… нет, это сложно объяснить, – рассеянно закончила Катрин.
– Я просто хочу сделать все, что в моих силах, чтоб тебе было нормально, Катрин, – сказал Джонни и сам чуть не вздрогнул, настолько мягко и искренне прозвучали его слова.
– Ничего более приятного мне еще никто не говорил, – улыбнулась она и поцеловала его в губы. Джонни проигнорировал затвердевание шланга и обрадовался, когда Терри снова тяжело застучал в дверь.