— Да уж соображу как-нибудь. Кстати, времени то много?
Архивариус взглянул на старенький будильник на дальнем углу стола.
— Скоро десять.
— Одежда высохнуть не успеет. Придется спать здесь, у вас. Автобусы уже не ходят.
Аргумент был явно липовый, но Корнилыч промолчал.
Он уставился в страницу рукописи, попытался вернуться мыслями к той позиции, на которой его оборвала бродяжка, но никак не мог понять их смысла. Потом все-таки поднял голову и буркнул:
— У меня много работы. Можешь устраиваться наверху, я, если что, прилягу здесь, — он попытался вновь углубиться в изучение бумаг, но почувствовал ее приближение, ее дыхание, ее едва ощутимое прикосновение к своей взлохмаченной давно нечесаной шевелюре.
— Здесь вам, вероятно, будет холодно. Тепло дольше сохраняется в верхних помещениях, по законам физики. Вы ведь когда-то учились в школе? Или в прошлом веке такой дисциплины не было? — прошелестел ее голос.
Архивариус оторвался от бумаг и посмотрел куда-то мимо Ксении.
— Попей чаю и ложись, мне нужно работать.
— Не хочу я вашего чаю, — оборвала Ксения.
— Надень тапки, простынешь, — не оборачиваясь, добавил Корнилыч.
— И пусть, — буркнула Ксения.
Архивариус пожал плечами и принялся что-то яростно писать в своих бумагах. Он слышал, как девчонка бродила по комнате, как подбросила дров в камин, как, наконец-то, поднялась наверх, как скрипнула старая тахта. Бедолага очертя голову ринулся в поток цифр, сведений, доносов, протоколов, но присутствие постороннего человека отвлекало. Каждый шорох, вздох, стук сбивали его с толку, и смысл прочитанного ускользал, и приходилось начинать все сначала. Процесс напоминал сизифов труд.
Внезапный крик Ксении заставил его подскочить на стуле и тотчас почуял запах дыма. Он не успел поднять глаза к камину, как сверху молнией слетела Ксения в распахнутом халате. Было не до условностей, на спинке стула дымилась ее джинсовая юбка. Она схватила свое одеяние и стала размахивать им. К счастью до тления не дошло, и ткань с одной стороны юбки лишь потемнела. Правда, заметно.
— Вы улыбаетесь? — взвилась она в адрес архивариуса, лицо которого даже и не дрогнуло. — Как я теперь буду ее носить? И как объясню дома, почему юбка опалена, как будто меня черти жарили сзади?
Архивариус на этот раз усмехнулся и пожал плечами.
— И еще надо объяснять, почему вы ночевали не дома и с другим мужчиной.
Ксения на минуту забыла о своем несчастье и уронила юбку.
— С мужчиной?! Это где здесь мужчина? — она демонстративно заглянула под стол.
Кое-как успокоившись, Ксения оттащила стул в сторону, снова развесила на нем одежду и уселась на ступени лестницы, небрежно прикрыв колени полами халата, которые постоянно сползали, открывая все ее прелести. Скоро Ксении надоело их поправлять. Наверх она не пошла.