— Привет, воспитатель, — шепнула Женя.
Василий не ответил и она уже в голос спросила:
— Видел Иохима?
Капитан пожал плечами. О чем спрашивает?!
— Вроде бы оклемался?
— Он мужик еще крепкий.
— И сколько же ему?
— Немного больше чем мне.
Женя от удивления открыла рот.
— Как это немного? Шутишь?!
— Он сдал, когда умерла жена.
— Давно?
— Вскоре после дочери. Ты видела ее фотографию в альбоме. Они похожи.
Женя вспомнила, что одна из девушек на снимке выглядела немного старше другой.
— Она тоже погибла?
— Нет, умерла. Медики не смогли объяснить от чего.
— Ну, так это же было давно. Почему же не женился снова?
— Однолюб, — пожал плечами капитан. — С женщинами не общается, только с путанами, по рыночным ценам.
— А что, путаны не женщины?
— Физиологически да…
Женя не рискнула возражать, к тому же ее захватила другая мысль.
— Ты тоже с ним бывал? — с подозрением прищурилась она.
— Да, конечно.
Женя на минуту онемела, потом вскочила.
— Я сяду за другой столик.
— Почему? — не понял Василий.
— Ты делаешь мне больно.
Теперь замолчал Василий, потом, отставив стакан из-под компота, все же заметил:
— Ты странная девочка. Я же не ревную тебя к прошлому, да и не знаю его.
Женя отвела глаза.
— А я готова рассказать тебе все, до самой малости.
Василий молча, медленно покачал головой в знак отрицания и поднялся. Он уже дошел до выхода, когда Женя тоже вскочила. Догнала она его у самой каюты. Капитан остановился и вопросительно посмотрел на нее.
— Ты, принимаешь меня за потаскушку. Я не такая. Да, у меня не было в жизни ориентиров, но сейчас…
Василий усмехнулся.
— Я сказал, что не знаю твоего прошлого, но не говорил, что хочу его знать.
— Но ты же можешь предположить худшее! — вскрикнула Евгения.
— А худшего не было?
— Нет.
— Этого достаточно.
Снова Женька долго не могла уснуть. Если бы все прежние страсти, какие выпадали ей в жизни собрать в промежуток нескольких часов, они проиграли бы тем ощущениям, которые она испытала в минувшие сутки. В происходившее верилось с трудом, потому казалось, что зародившаяся близость вот-вот оборвется. А может быть станет еще ярче. А потом еще. Но где-то, что-то должно сломаться. Как все в этой бестолковой непознаваемой жизни. Нет, пусть все останется на сегодняшнем уровне. И без того головокружительном… Неужто, правда, что когда-нибудь, этому придет конец? Почему так?! Почему не быть в вечном плавании, и никогда не причаливать! Эта неожиданная паника означала одно — теперь для нее нет, и не будет ничего дороже этого рябоватого лица, серых, прячущихся глаз, курчавых жестких волос с проседью…