Ее дыхание опалило мое ухо.
— Я... не понимаю... что значит... насиловать?
— Что значит «насиловать»? — спросил я, чертовски сконфуженный. — Это когда кто-то принуждает тебя, когда ты говоришь «нет». Когда у тебя нет выбора. Когда ты не хочешь трахаться, но тебя все равно трахают. Бл*дь, сучка, ты должна знать значение этого слова.
Ее глаза стали огромными.
— Этого никогда не происходило со мной...
— Да, в этом культе это было.
— Нет. Это было... не насилие. Старейшины делали то, что было велено Пророком и Богом.
Я закрыл глаза и покачал головой. Сучку насиловали годами, но она понятия не имела.
— Когда-нибудь, Лила, ты поймешь, о чем я говорю, и осознаешь, как хреново звучит это оправдание.
Она не сказала ни слова в ответ.
Я чуть-чуть отстранился, чтобы мое лицо нависало над ее. Кожа Лилы была загорелой и гладкой, нос маленьким и милым, а эти губы... да, они тоже были нереальными. Иисус, такое чувство, что она была создана только для меня, я никогда в своей жизни не видел такой идеальной сучки. Я даже не думал, что такая женщина существовала, пока Лила не вылезла из той клетки несколько недель назад, только чтобы начать мучать меня и мой отлично натренированный член.
— Так у меня нет проблем? — спросила она.
— Здесь, у Палачей, если сучка говорит, что не хочет трахаться, это означает, что она не хочет трахаться. Понимаешь?
Две светлые брови сошлись вместе на переносице, розовые губки были поджаты в изумлении. Лила покачала головой, говоря, что не поняла.
Я вздохнул из-за того, каким сложным становилось это дерьмо с ее опекой. Я выпрямился, освободил ее руки, но продолжал держать ее за талию. Мне нужно, чтобы она выслушала меня, и выслушала внимательно.
— Вот почему я нужен тебе, сладкие щечки. Ты и понятия не имеешь, как жить здесь или быть нормальной вне этого культа с промыванием мозгов, в котором ты жила всю свою жизнь, полагая, что ты зло, потому что ты самая горячая сучка, которая когда-либо ходила по земле.
Лила ахнула на это, что вызвало у меня ухмылку. Ее лицо было сморщено и обозленно. Даже в этот момент на нем не было и тени уродства.
Черт.
— Что... что такое промывание мозгов? — спросила она застенчиво.
Я ничего не мог поделать и улыбнулся.
Я наклонился, отчего наши носы почти соприкоснулись. Она замерла, а я рассмеялся.
— Мы отложим это обсуждение на попозже. Маленькими шажками, сладкие щечки, маленькими шажками.
Она отрыла рот, чтобы снова заговорить, поэтому я прижал свой указательный палец к ее губам.
— Закрой рот. Тебе нужно выслушать. И затем ты будешь подчиняться, и я не хочу никакой дерзости или любого безумного дерьма про Иисуса в ответ. Поняла? Чем скорее ты начнешь вести себя как хорошая обычная сучка, тем быстрее я начну снова бухать «Джек» и трахать мою очередь из шлюх.