- Сс-п-пич-чки... - выдавил я. - У нас ее-есть...
- М-мок-к-рые, - отозвался Рифат.
Мы прошли дальше и дальше, в темноту. Как похолодало на улице! Сейчас бы прижаться к теплой батарее, обхватить руками... О газовом отоплении вообще можно забыть.
- В мок-кром с-спать нельзя, - простучал Рифат. - Н-нуж-жно с-снять од-дежду.
Можно раздеться до трусов, а толку? Сушить все равно негде. Рифат стянул майку, но застучал зубами еще чаще. Поразмыслив немного, он снова влез в скользкое, остывшее тряпье и передернулся, как будто его заставили осушить стакан хлорки.
- Оно так не высохнет, - покачал я головой. - Нужно добыть огонь. Вытаскивай спички, поглядим...
- В п-пак-ете... но вс-все равно мок-крые, - Рифат возился с рюкзаком, руки у него прыгали и все тело сотрясалось. Я подтянул рюкзак, вытащил блокнот и спички. Если есть бумага, то это уже полдела. Но где найти топливо?
- Пройдем чуть дальше. Может, там что-нибудь есть...
Мы углубились в тоннель. Глаза к темноте не привыкают, мы двигаемся осторожно, придерживаясь ладонями о склизкие стены.
Склизкая и ледяные. Как одежда, как и тело.
Споткнулся и сразу грохот, звон. Рифат вскрикнул так, или всхлипнул даже.
- Ч-что это? - спросил он почти нормальным голосом. Вообще-то, если не поддаваться сигналам тела, то дрожь и заикание можно сдерживать. Хотя у меня получается так себе.
- Банка. Консервная банка.
Что-то зашелестело. Еще один шаг - затрещало.
Писк, писк... Волосы на затылке дыбом. Шерсть скользнула по ноге. Я подавил желание заорать. Импульс затух где-то в пятках, завибрировал низ живота.
- Тихо. Здесь крысы.
Шелест и скрежет, писк. Я представил целый ковер. Серый, шевелящийся. С усами и бусинками глаз.
Крысы могут сожрать человека. Факт.
Сердце стучало у самого горла. Назад. Надо отступать назад, не спугнуть их. Если начнется паника, они нас загрызут. Даже пара укусов, и шансы на выживание стремительно уменьшатся. Холера, тиф, чума, венерические заболевания.
Слишком много сегодня людоедов.
Пульс шумит в ушах.
Чирк-чирк.
Огонек. Я не успел прошептать, чтоб Рифат не смел зажигать спичку. В носу у меня засвербело, но я терпел, а из глаз текли слезы.
Потом: оранжево-золотистые отблески на корявой стене. Потом: громкое «апчхау!».
Шевелящиеся комочки, писк. Комочки бегут, бегут, мелькают хвосты. Свет кажется чересчур ярким с непривычки. В носу у меня по-прежнему свербит, и я снова чихаю, уже не сдерживаясь, смачно и громко.
А потом кричу.