Он замолк на полуслове. Юрец сбавил ход и матюкнулся.
Они везде, везде... и нужно разворачиваться назад. Нужно разворачиваться. Не смотреть, просо уехать прочь и забыть, как сон.
- Мы тут не проедем, - сказал как будто бы я. - Стой! Куда ты?
- Если не проедем, то я так пойду, - Рифат выбрался из салона, придерживаясь за дверцу. Снял с плеча винтовку, проверил магазин. Его сумка - мешочек на завязках - лежала на торпеде.
Блокнот.
Я и впрямь псих, коли думаю только о своих рисуночках. Но кроме них в сегодняшнем мире у меня ничего не осталось.
- Черт... они же здесь везде. Идти прямо так?
- Прямо так идти. Самое главное, что этих сучек нет. - Его губы свела судорогой улыбка.
Идти по трупам. Сначала нужно заставить себя, откинуть мысли, что это неправильно. А потом - шагать.
Проехать сквозь скопище трупов мы наверно и могли бы. Хотя возможно колеса «Шансика» и увязли бы в сплетении искусанных рук, ног и голов. Некоторые тела раскрыты бордовыми бутонами, лоснится свежая и чуть подсохшая кровь. Тут и там лица, искаженные кривой агонией, тут и там лица со следами зубов - обкусанные лица.
Мертвецы везде.
Солнце знай, припекает, заставляя трупы источать сладко-приторные миазмы, и от воздуха горечь во рту.
Обычный денек. Даже сейчас трудно представить, что безумие будет длиться вечно и что к нему нужно привыкнуть.
Да, спустя несколько месяцев, мы привыкнем к тому, что невозможно вообразить, ведь человеческий мозг быстро приспосабливается к новым условиям.
И прежний мир исчезнет.
- Ее там нет, - сказал Юрец. - Бессмыслица какая-то. И мне не нравится, когда мы долго стоим на одном месте. - Он передернул плечами.
- Вы как хотите, а я должен найти свою дочку.
Рифат обошел заграждение из мертвецов сбоку, прижимаясь к поржавевшему гаражу. Я заметил амбарный замок - серый, с хромированной дужкой.
Мы вышли из машины. Сирена не стихала и все плакала, подвывая.
Оля взглянула на меня, и в углах губ появились трогательные складочки.
- Идиотизм, - пробормотал Юрец. - Мы что, правда пойдем ТУДА?
Рифат наступил на синюшную ладонь, прямо вдавил пальцы в асфальт. Еще одна иголочка реализма кольнула грудь. Выбеленные, скрюченные пальцы, а кисть напоминает сплющенную каракатицу.
Послышался свист. Он нарастал, нарастал - с похожим ревом взлетают реактивные самолеты, следом задрожала земля, ощутимо так затряслась.
Многоэтажка чуть вспухла. А после очень-очень долго разлеталась. Я видел, как рассоединяются светлые кирпичики, видел оранжевое пламя между щелей, бетонную крошку - как мелкая бежевая пудра. Она сразу исчезла, растворилась в ярком, как расплавленная сталь, зареве.