Щеглова и Доможирова, пользуясь случаем, попытались вызнать у штабс-ротмистра о ходе расследования и его умозаключениях, но остались ни с чем.
— Не могу, сударыни, тайна следствия, — развел он руками.
— Евстигней Харитоныч, а следствие это не зайдет в тупик? — cпросила Доможирова.
— В самом деле, убийство-то непростое? — поддержала ее Щеглова.
— Ну, это навряд ли.
— Андрей Василич, что там слышно о нашем бравом исправнике? — обратился к хозяину дома Бершов. — Не присылал ли гонца в Отраду? Вдруг уже напал на след злодеев.
— Шайку пока не обнаружил, — отвечал Извольский. — Собрал десятских и пятидесятских по ближним селениям и рыщет с ними по лесу. Откуда только силы берутся?.. Видно, здорово я его взгрел в кабинете! С такими иначе нельзя. Напустят на себя важности, и плевать им на все!
— И раньше, эдак, езживал, только что с того?
— Ну, нет, раньше он лишь прохлаждался, делал вид, что служит. Одна охота была на уме. Теперь все не так. Шутки кончились.
— Надо отдать должное, исправник наш один из самых азартных охотников в уезде, — сказал Потулов. — Собак у него в два раза больше, чем у меня. Доезжачий, три выжлятника, четыре борзятника!
— Да, Селиверстов в этом деле силен, — согласился младший Петин.
— Нашли охотника! — махнул рукой Извольский. — Таких, как он, черт на печку не вскинет! Их везде без счета. Выручат деньги на продаже людей и зерна, накупят собак, нарядят своих дворовых выжлятниками да борзятниками и думают, что у них настоящая псовая охота. Если уж говорить об этом, то лучшей охоты, чем у князя Волконского, я не видал. Сам он страстный собачник. Как-то за двух борзых отдал двух дворовых людей. Я охотился с ним в отъезжих полях и по чернотропу, и по белой тропе, и в брызги, то есть ранней весной. Лошади у князя смирные, слушаются повода, собак ничуть не боятся. Доезжачие, стремянные, ловчие, выжлятники и борзятники — все в шароварах, высоких сапогах, кафтанах и фуражках с козырьком. Выезжаешь из усадьбы, обернешься — позади целая армия, точно ты в военном походе! В обозе телеги, фуры, фургоны с палатками, провизией и ящиками вина. У охотников глаза горят, все в предвкушении начала охоты. У одного дворянина две своры, у другого три. И вот гончие выгоняют зверя из леса или оврага на открытое место! Спускай, не мешкая, со сворки борзых, а сам в галоп. В азарте погони слышишь лишь лай собак, крики доезжачих да свист ветра в ушах. В конце охоты затравленных волков, лисиц и зайцев и не счесть!.. А вы — Селиверстов. С брюхом-то его на лошади только шагом ездить… Ну, глядишь, и похудеет в поисках Колуна… Евстигней Харитоныч, а как продвигается твое расследование?