— Все идет, как нужно, разбираемся… Андрей Василич, не обессудь, спрошу и тебя: в котором часу встал сегодня?
— Это ничего, надо, так, надо… Спал я утром долго, пока в половине десятого камердинер не разбудил… Эх, скорей бы изобличить убийцу! В моем доме такие дела натворил! Ей Богу, покажи мне сейчас эту сволочь, я бы его кулачищем-то отделал!.. На душе тяжесть, кусок в горло не лезет… Не сходить ли нам, душенька, в парк, — наклонился он к супруге. — Подышим воздухом, постоим у пруда, отдохнем в беседке.
Елена Пантелеевна была не против. Извольские встали и вышли из столовой.
— Ишь, как Андрей Василич сердится, кулаком грозит супостату! — произнес Ларин и непроизвольно дотронулся до своего синяка.
— Анисим Агапыч, в какую же, все-таки, передрягу ты попал? — cпросил у него Бершов. — Поведай, а, не то к Яковлеву обратимся. Тот в курсе всех дел. Не правда ли, Михаил Иваныч?
— Да тайна небольшая, — пожал широкими плечами купец. — С неделю назад все приключилось. Дело было под вечер. Сижу я на завалинке со своим соседями, купцами Терпуговым и Раковым и их женами. Вечер теплый, настроение хорошее, отдыхай и лясы точи. Так нет же. Слышим, повозка громыхает по улице со стороны реки. Глядь, останавливается возле моего дома. Спрыгивает с нее какой-то мужчина и шагает к нам. «Кто такие? — спрашивает. — А что за женщины с вами?» Я ему: купец Ларин, а это мои соседи с женами. «Какие жены? — ухмыляется он. — Это не жены, а…» и сказал непотребное слово. Ну, Терпугов и толкнул его. Тот тут же размахнулся и вместо того, чтобы дать сдачи Терпугову, так саданул мне в левый глаз, что искры посыпались! И кричит, что, мол, он дворянин и не таких учивал! А Раков говорит ему: «Какой ты, к чертям собачьим, дворянин?! Дворяне не носят таких шляп…» И впрямь, на голове у проезжего какая-то круглая никчемная шляпчонка. Смех один! Лучше бы ты, толкует ему Раков, ехал, куда тебе надобно… Кое-как разошлись. И что ж вы думаете? Действительно, из дворян он мелкопоместных. Может, знаете, Гугнин Яков Петрович. Деревня у него своя недалеко от Петродара, Анисьевской называется… В суд на всех нас подал, анафема. Написал, что де напали на него такие-то горожане в пьяном образе, бранили всякими скверными словами, а он, видя таковое напрасное нападение, бежал от нас, но близ двора мещанина Ивана Неверова мы де его догнали, били палками, пинками и кулачьим немилостивым боем, пока не вышел из своего дому Неверов. И чувствует теперь он от того бою великий в голове шум. Вот как все перевернул! Ну, и мы не лыком шиты, тоже подали бумагу в суд! Теперь-то разбирательство затянется. Уж будьте уверены. Года два-три уйдет на это.