Хитрово-Квашнин нерешительно поднялся и, опираясь на трость, медленно зашагал к флигелю. Трость давно служила ему надежным оружием. Не раз он охлаждал ею пыл злых собак. А однажды на улице ночной Москвы так отдубасил тростью грабителей, что те бросились наутек, охая и держась за ушибленные бока. Покоящийся в правом боковом кармане мундира наградной пистолет также придавал уверенности.
Наружная дверь флигеля была открыта. Хитрово-Квашнин вошел и невольно посмотрел на дверь, за которой лежало тело Прохора. Оттуда не доносилось ни звука. Он стал осторожно подниматься по лестнице, заваленной истертыми диванными валиками, сломанными стульями и всяким тряпьем. На полпути остановился и посмотрел вверх, где темнел небольшой коридор. Шаг, еще один, последняя ступенька предательски громко скрипнула. Войдя в коридор, он почти ощупью двинулся вперед. Вот и нужная дверь. Приоткрыв ее, он беззвучно проник в комнату. Если в ней и горела свеча, то она потухла. Пахло застарелой пылью и какой-то затхлостью. В лунном свете виднелись кровать, стол, старинный шкаф и сундук с открытой крышкой. На стенах висели альбомные листы с рисунками. В одном простенке между двух окон стоял столик, на котором лежали разные безделушки. Штабс-ротмистр, приставив трость к стене, потрогал простенькую картонную шкатулку, взял пустой флакончик из-под духов и поднес его к носу — стеклянный сосуд все еще источал легкий аромат.
Другой простенок занимало большое, покрытое пылью, зеркало. В него-то и смотрелась Глафира, прихорашиваясь перед встречами с возлюбленным!.. Бедняжка! Какая горькая судьба! Штабс-ротмистр приблизился к треснувшему по всей длине зеркалу, взглянул в него и похолодел от ужаса. Кроме его отражения в нем маячило бледное мужское лицо с запавшими большими глазами, в которых светилась угроза. Сунув руку в карман и нащупав рукоятку пистолета, Хитрово-Квашнин резко обернулся: позади зияла пустота! В ней в призрачном танце порхал одинокий мотылек. Сердце бешено забилось в груди дворянина. Впервые в жизни он почувствовал, как шевелятся волосы на голове. Ну и дела!.. Неужели привидение Прохора?!
Он медленно повернулся к зеркалу. Теперь в нем отражалось только его лицо. Едва он перевел дыхание, как ему показалось, что у противоположной стены мелькнула какая-то тень. Он снова развернулся, однако не увидел ничего, кроме сумеречной пустоты. Поблазнилось! Но, что тогда заставило висевшие на стене рисунки слегка шевельнуться? Охотник за призраками, схватив трость, поспешно оставил комнату, спустился по лестнице и выскочил наружу. Прежде чем отправиться в свою комнату в мезонине, он перекрестился и трижды прочитал «Отче наш».