– Давай сначала познакомимся, – сказал посол, – я Хутрап, посол Эламского государства, это Набонасар, начальник охраны посольства, это Альрик, мой личный телохранитель. Мы направляемся далеко, очень далеко, в Элам, везем подарки его будущему царю. А ты кто?
– Меня зовут Энинрис. Я дочь старейшины деревни. Почему вы взяли меня с собой?
Наступила тишина. Мужчины молчали, глядя на огонь костра.
– Что вы молчите? Что случилось? – в ее голосе снова зазвенели слезы.
– Крепись дитя мое, – наконец нарушил молчание Хутрап, – на вашу деревню сегодня ночью напали амореи. У тебя больше нет ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер. Они перебили всех. Ты единственная, кто уцелел.
По мере того, как он говорил, ее глаза расширялись, наполнялись слезами.
– Это неправда, не может быть… – тихо прошептала она, переводя взгляд с одного лица на другое.
Молчание мужчин подтвердило слова посла. Тогда она упала на траву, закрыла голову руками, и ее тело задрожало от приступов рыданий.
Хутрап сел рядом с ней и молча гладил ее волосы.
Постепенно приступов рыданий становилось все меньше и меньше, она понемногу приходила в себя. Затем под сочувствующими взглядами мужчин она с залитым слезами лицом села и выпила большую кружку воды.
– Ты можешь говорить? – спросил посол.
Она утвердительно кивнула головой.
– У тебя есть где-нибудь родные, куда ты могла бы поехать? Я оплачу переезд, как бы дорого это ни было.
– У меня никого не осталось. Здесь жили все, – справившись с собой, тихо говорила она, – нас три зимы назад переселили сюда для освоения этих земель. У отца и матери других родственников не было, они сироты. В других домах жили взрослые братья и сестры с семьями.
Может, еще кто-нибудь жив? – она с надеждой переводила взгляд, но молчание сидящих людей было очень красноречивым, и ее глаза снова наполнились слезами. Она вытирала их рукавом.
– Наша дорога очень длинная и тяжелая, женщинам у нас не место, – тихо сказал Набонасар, поправляя хворостиной и без того аккуратный небольшой костер.
– Неплохо бы было пристроить ее где-нибудь в Ниппуре, – задумчиво сказал скандинав.
– Там будет видно, – решил посол, – на месте подумаем и определимся.
Вскоре плавание возобновилось. Однако теперь плот, на котором находилось руководство посольской экспедиции, был передним в длинном караване. Пейзаж по берегам не изменялся. Все те же поросшие весенней травой невысокие холмы да изредка заросли тростника по обоим берегам реки.
Энинрис ушла вперед, на нос плота, и там, подставив лицо встречному ветерку, молча стояла, глядя невидящими глазами вдаль. Никто ее не тревожил, сочувствуя горю.