– Нельзя допустить также, чтобы к каравану подсоединились посторонние, – добавил слушавший их разговор скандинав, – и надо будет в дороге несколько раз резко изменить направление движения, чтобы скрыть следы каравана. Чем более скрытно мы будем двигаться, тем большая вероятность того, что наш след потеряют. Это поднимет наши шансы на успех.
– В караване не будет ни одного постороннего человека, лишь те, кто вышел с нами из Вавилона. А они все достаточно проверенные люди, – заметил Набонасар.
– Я сегодня разговаривал с правителем города о судьбе бедной девочки, – сказал Хутрап, – он обещал, что отправит ее на воспитание в храм богини Иштар. Сейчас ее приведут сюда, и надо будет сообщить ей об этом.
Вскоре в помещение несмело зашла Энинрис и остановилась у порога, теребя руками подол платья и исподлобья поглядывая на находящихся в комнате людей.
– Заходи, не стесняйся, – подбодрил ее Хутрап.
Она зашла и остановилась посередине комнаты. Только теперь Набонасару впервые удалось в деталях рассмотреть ее внешность. Сказать, что она красавица – было не сказать ничего. У нее оказалась настолько выразительная изумительная внешность, что у видавшего виды тысячника сладко заныло сердце. Миндалевидные слегка подрисованные черные глаза, тонкий нос, чувственный рот – все дышало свежестью и юностью. Взглянув на Хутрапа, Набонасар понял, что и на того девушка произвела сильное впечатление. Они видели ее уже на протяжении нескольких дней, но не рассмотрели ее за это время. И немудрено – только теперь, попав в спокойную обстановку, она впервые немного приоделась, умылась и расчесалась. А если ее одеть в красивые одежды, украсить ожерельями и отдать в руки искусных делателей причесок – она затмила бы собой всех красавиц, которых дотоле знал Набонасар. Это он понял сразу и даже потряс головой, чтобы прийти в себя.
– Ты прелестна, дитя мое, – сказал, наконец, Хутрап.
– Однако, никогда не видел более прекрасного создания! – тихо пробормотал Набонасар, – и сколько мужчин, готовых вцепиться в глотку друг другу, будут скоро добиваться ее руки! Опасная красота!
– Божественная красота! – не согласился с ним скандинав.
От этих слов Энинрис зарделась, потупила глаза и от этого стала еще краше.
– Вы так добры ко мне, – своим певучим голосом сказала она, – теперь, когда у меня никого на свете не осталось, вы заменили мне их…
Хутрап тяжело вздохнул.
– Я уже говорил тебе, что мы направляемся с посольской миссией очень далеко, в далекий эламский город Аншан. Слыхала когда-нибудь о таком?
Она отрицательно покачала головой.