Причал (Френкель) - страница 2

На первую страницу
И у трубы у пароходной
Усы и бороду отца,
И ветер жаркий, и холодный,
И рядом с папой — без лица,
С большим ружьем солдат безмолвный,
Как будто вовсе неживой,
А все вокруг живет: и волны,
И пыль летит над головой.
Вдруг пар стрельнул, и эхо взвыло
И покатилось по реке,
И я забыл, что дальше было,
Лишь платье мамино застыло
В сиротской худенькой руке…

«Однажды смерть за мной придет…»

Однажды смерть за мной придет
Нагнется над страдальцем.
А может, издали проткнет
Своим чугунным пальцем.
Я не взмолюсь, не возропщу —
Ведь это не поможет, —
Я просто
Смерти возмещу
За каждый день, что прожит.
Я уплачу за все, что взял
(А взял я очень много!),
За все, что можно,
Что нельзя,
За все пусть взыщет строго.
Во-первых, за мои стихи —
Там смерти доставалось.
Была там пропасть чепухи,
Но и веселья малость.
И во-вторых, за все пути,
Исхоженные мною:
Когда б не смерть,
Я мог нести
И тяжесть за спиною.
И нес. И если тот мешок
Не так давил на плечи,
И грудь не резал ремешок,
И шел я многих легче, —
То это значит: смерть моя
Ко мне благоволила,
Иначе б втрое на меня
Старуха навалила…
Пошел я правильным путем
И о расплате помнил,
И смерть мою
Мужским чутьем,
Как женщину, я понял.

УЛИЦЫ МОЕЙ СТОЛИЦЫ

Улицы моей столицы,
Я ваш давний пешеход.
Мы глядим друг другу в лица
Далеко не первый год.
Вы как будто удивились:
Разве это ты, Илья?..
Изменились, изменились,
Изменились вы и я.
Да, само собой, конечно,
Перемены налицо:
Очень скучно — если вечно
Все одно и то ж лицо.
На дощечке, на эмали
Имя улицы видно,
А едва ли, а едва ли
Знают люди, чье оно.
Лично мне оно дороже,
Чем кому-либо из вас…
Дождь пошел. Стоит прохожий
И с угла не сводит глаз…

БЕЗГОЛОСЫЙ

Не кто иной — я спел бы вам,
Но это невозможно:
Мой звонкий голос
Где-то там,
В теплушке промороженной.
За тридевять,
За сорок лет,
Откуда даже эха нет
Монархии низложенной.
И только хриплый голос мой,
Перебиваемый пальбой
И ею же — само собой —
На миллион помноженный,
Кричит:
«Да здравствует! Долой!»
Не кто, а я иду Москвой,
Притихшей и встревоженной.
При мне винтовка «витерли»
Калибра несусветного.
А я иду.
И все так шли —
Шагали наши патрули
До часу предрассветного.
А снег Москву одолевал —
Глухой, слепой, безмолвный,
Он глох, он слеп, он колдовал —
Всесильный и безвольный,
А мы входили на вокзал,
Мы строились повзводно.
Товарный поезд подползал —
Так было нам угодно.
Грузились мы.
Шипел свисток.
Нас дергало, качало…
И приставал сосед:
— Браток,
Запел бы для начала…
Двадцатый год.
Двадцатый год.
И голый лед.
И белый сброд.
Осьмушка хлеба — весь паек.
Патрон пяток.
И все, браток.
Но я все песни начинал —
Ведь я был запевала…
Прокочевал, проночевал,
Следующая страница