Потом, уже у самого города, вдруг свернул на обочину и остановился.
– Ну все! Вылазь, турист! Мне на МКАД!
Это было так неожиданно, что челюсть у Гамова затряслась.
– Довезите меня до дома! Я дам вам миллион! – жалобно сказал он.
Пенсионер засмеялся.
– Вылазь! – повторил он. – Я б подвез, да в пробке засяду, а вечером футбол. Давай, парень, дуй!
Гамов вылез. Старый «Опель» уехал. Гамов проводил его взглядом, глубоко вдохнул носом и, стараясь не обращать внимания на издевательские гудки машин, стал голосовать.
Глава четырнадцатая
Удовольствие с оговорками
Я придумал очередной способ борьбы с самим собой. Не надо обещать себе: «Я не буду орать!» А надо сказать: «Я не заору пятьдесят раз подряд, а потом берегитесь!» И отмечать плюсиками эти заветные пятьдесят раз.
Из дневника невернувшегося шныра
Если верить традиционно установившемуся мнению, особенно среди людей, никогда не ходивших в бассейн, то плавание – это удовольствие. Пусть даже так. Но в любом случае не на сотню километров без отдыха. И не в канале, где кроме медлительно ползущих барж и круизных теплоходов носятся быстрые опасные катера и моторные яхты. И не в сопровождении глуповатого морского котика, который боится всего, чего бояться не надо, и, напротив, не боится ничего из того, что действительно представляет опасность. Во всем этом Оля разобралась, и очень скоро.
Но тут же нашла и выход. Догнала тяжелую баржу, которая, глубоко погрузившись в воду, везла в Москву песок, и забралась на якорь, прочно усевшись на его широком выступе. Амфибрахий плыл рядом, а чтобы он не вилял и не терялся, Оля изредка бросала ему мелкую рыбешку из запасов, которые всегда имела с собой. Навстречу ее барже из Москвы шли другие, груженные уже не песком, а металлоломом. Расходясь в узком канале, баржи ревели как доисторические чудовища. В такие минуты Оля волновалась за Амфибрахия, который мог броситься под винт. Однако Амфибрахий держался в благоразумном удалении. Его кругло-блестящая, с жирным загривком голова всякий раз показывалась из воды, оглядывалась на Олю, фыркала и разевала рот, требуя очередной подачки.
Из надежнейшего непромокаемого чехла, на всякий случай упакованного еще в кучу пакетов, Оля достала затрепанную книжечку о канале имени Москвы и, держа ее подальше от воды, начала листать. Книжечка была у нее настолько настольной, насколько можно иметь что-то настольное при полном отсутствии стола.
Стилистика книжечки была примерно такая:
«На четвертом километре у пересечения канала с р. Сестрой дамбы возведены путем намыва песка и супесей из местных карьеров. Высота сестринских дамб достигает 18 м (от дна канала) при напоре 9,0 м. Для предупреждения фильтрации из канала и разрушения его откосов по профилю канала устроен суглинистый экран с пригрузкой слоем песка и укреплением откосов каменной наброской по слою гравия».