Первая строчка под литерой «А», поначалу не дала мне сколько-нибудь значимой пищи для размышления. Скорее наоборот, надолго сбила с толку. «Днепр имеет немного менее пяти футов воды глубиной летом» – гласила первое предложение.
– Причём тут глубина реки? – лишь недоумённо покрутил я тогда головой. Они что там, купались что ли? Это зимой то? В жуткую стужу, когда на улице было до двадцати ниже нуля! К тому же совершенно непонятно почему здесь пишется именно про лето? Нелепица какая-то и явная глупость!
Зато вторая фраза, обозначенная литерами «В. С.» искренне меня порадовала. «Большая дорога от Москвы до Борисова, какой она была в 1812 году». Моему ликованию от данной фразы, просто не было предела. Написать о какой-то дороге «Москва – Борисов» можно было только в одном единственном случае. Только тот человек, который стремится попасть из Москвы именно в Борисов, а не куда-либо ещё, мог написать такие слова про крохотный белорусский городок, коим и являлся Борисов в 1812 году.
Данное открытие буквально вдохнуло в меня новые силы и сразу подумалось о том, что полковник Яковлев с князем Кочубеем совершенно зря таскались в безвестные Цурики и копались там на некоей песчаной отмели. Французы, и об этом факте мне было известно доподлинно ещё со школы, находясь в районе Орши, стремились попасть только в Борисов, и никуда больше. Около него располагались стратегически важные мосты через Березину, и там они надеялись на помощь местного гарнизона для устройства краткосрочного отдыха и улучшения снабжения своих измотанных голодом войск. Наполеон были столь уверен в том, что данный город даст французской армии хоть небольшую передышку, что даже приказал сжечь все хранившиеся в Орше понтоны, предназначенные для переправы через водные преграды.
Отсюда я сразу же сделал однозначный вывод о том, что кладоискательская история, присланная в 1839 году из Парижа, могла происходить только на отрезке пути от Орши до Борисова и нигде больше! И естественно, что поисковый полигон расположенный вблизи белорусской деревеньки Александрия неизбежно и однозначно выдвигался на первый план. Оставалось только понять, почему Яковлев там так ничего и не нашёл и найдя такое объяснение, повторить попытку. Впрочем, продолжу рассказ о сопроводительном письме.
Литеры «В. D.» вновь открывали описание некоей дороги. Эта просёлочная дорога отходила от основной трассы в северо-западном (на самом деле просто западном) направлении, и по ней некие лихие (а может быть и обременённые тяжким грузом) всадники могли двигаться в направлении некоего крупного населённого пункта. И что мне показалось весьма важным, эта дорога могла быть удобной только для тех, кто ехал со стороны Могилёва, а не со стороны Орши. Свернув на дорогу «