Исходя из средней скорости движения, как объединённой французской колонны, так и нашей конной разведки, мне удалось вычислить, что встреча могилёвского обоза и казацкого разъезда действительно могла произойти только вблизи речки Ульянки, которая и своим местоположением и направлением течения очень и очень напоминает небольшую реку «Е.Е.» из рукописного чертежа. И как только этот факт был установлен на местности, то с 90 процентной вероятностью можно было утверждать, что данная речка, и есть именно та, у моста через которую были закопаны пресловутые семь бочонков золотых монет. Оставалось подтвердить ещё один, последний, но решающий факт. Судя по тому же рукописному чертежику, вблизи Днепра на левом берегу Ульянки в 1812 году стояла некая церковь («d»). Скорее всего, она была выстроена либо в деревне Даньковичи, либо в Рыжковичах. Только там она была видна от Ульянки в таком ракурсе, как было изображено на рукописном плане. Но на современных картах, тех которые удалось отыскать в специализированных магазинах, никакой церкви там не было и в помине!
По идее, мне бы следовало поскорее собираться в дорогу и вновь отправляться на Белорусский вокзал, однако осенняя непогода внесла в мои оптимистические планы значительные коррективы. Совершенно некстати налетели северные ветры, полили нудные холодные дожди, и мои пламенные желания начали таять, словно мартовский снег. Впрочем, случайная идея быстренько подсказала мне, в каком направлении следовало двигаться дальше.
Дело было так. Пришло время очередной раз платить за квартиру и я, после работы изменил привычный маршрут и от метро поехал в сберкассу на Берёзовой аллее. И едва сошёл с автобуса, как припустил такой сильный дождь со снегом, что, не тратя времени на извлечение зонта из рюкзачка, я опрометью бросился к ближайшей открытой двери. А ближайшая такая дверь привела меня в помещении почты. Оказавшись в полутёмном казённого вида помещении, я заметил стоящий вблизи стены стул и опустился на него. Народу у двух окошечек было немного. Пяток старушек переминались в небольшой очереди за пенсией, да пара мужчин о чём-то громко спорили у того окошка, где принимали телеграммы.
– Я вам говорю уже который раз, – визгливо кричала на них служащая государственной почтовой связи, – что тарифы с прошлого квартала изменились! А ваш перевод, – повернулась она к другому мужчине, видимо задавшему свой вопрос ранее, – ещё не пришёл. Как появится, мы немедленно пошлём вам уведомление!
– А что если и мне нечто такое послать в Белоруссию? – мысленно зацепился я за последние её слова. Только не уведомление, а какой-нибудь внешне невинный запрос. Ведь я вполне могу послать письма в те населённые пункты, в которых возможно некогда стояла церковь. Ведь именно этот факт оставался пока неустановленным. Купив сразу десяток почтовых конвертов, я тем же вечером расположился за кухонным столом с авторучкой и несколькими листами бумаги.