Кэлвин понимал, что ему хотят внушить: «боинг», рухнувший у берегов Ирландии, – всего лишь первая жертва технического несовершенства двигателей компании «Прэтт энд Уитни».
– Мы уже позаботились: в газетах появились сообщения, что газотурбинные двигатели джи-ти-девять – те, что установлены на «сорок седьмых» «боингах», – тоже несовершенны.
Кэлвин боялся упереться взглядом в ортопедический ботинок, тупой и отчего-то наводящий на размышления о грубой и злой силе.
– Падёж железных птичек напоминает лавину. – Собеседник Кэлвина поднялся и, припадая на исковерканную ногу, потащился к окну. Он посмотрел на Гордона взглядом, не оставлявшим сомнений в том, что он все знает. Знает, что Кэлвин не совладал с совестью, христианским долгом и прочей нравственной дребеденью, а такая раздвоенность всегда приводит к ошибкам, если не хуже…
Сейчас Брюс впервые пожалел, что сдал свой «смит-вессон» серолицему Макги: было бы спокойнее с привычным оружием.
Втолкнув толстяка в бильярдную, он успел увидеть лениво приближавшихся бандитов; быстро запер дверь бильярдной, повернув ключ на два оборота, потом просунул в дверную ручку ножку стула… обернулся…
Двое молодых людей с холодными глазами сжимали кии и, нехорошо улыбаясь, обходили Сарджента и толстяка с обеих сторон. Сарджент саданул ближайшего головой о бронзовую лузу, тот рухнул на пол; другой успел сбить с ног толстяка и бросился на Брюса, понимая, где более опасный соперник; Брюс два раза увернулся, получил кием по плечу и, наконец ухватив бандита, прижал его к зеленому сукну бильярдного стола; толстяк уже поднялся и соображал, чем бы помочь Сардженту; схватив костяной шар, он опустил его на голову бандита. Тот замер.
Сарджент тяжело дышал, его мутило, казалось, следующего вздоха уже не сделать.
Двери бильярдной трещали под напором снаружи. Брюс бросился к выходной двери, толкнул ее и замер: заперта!
Дайна Фаулз посмотрела премьеру и прямо из театра позвонила Брюсу. Одиннадцать. В такое время он всегда дома, и можно поговорить о мелочах, не касаясь проблем, ставящих обоих в сложное положение.
Телефон молчал.
Сарджент обессиленно прислонился к косяку: радоваться можно было только тому, что двери, в которые ломились бандиты, оказались толсты и прочны.
Бледный Чак Майер – толстяк успел представиться Брюсу – со страхом смотрел, как человек, распластанный на бильярде, пошевелился. Стремительно подцепив один из шаров, сбившихся в кучу в середине стола, Майер снова ударил.
– Вы убьете его, – устало заметил Сарджент.
Толстяк побледнел еще больше.
Неожиданно, как бывает, когда гибель видится неизбежной, пришла спасительная мысль, и сразу стало легче дышать.