– Без вопросов.
– Слава богу. А то уж не знал, к кому и сунуться. Тебя не было. С физматом у меня сам знаешь, какие отношения…
– Ездил в Хабаровск, – вяло отозвался Урманский.
– К вдове? Из-за этого… Дмитриева?
– Нет, – соврал, сам не зная почему, профессор. – Захотелось посмотреть дневники Колодникова. А её перед моим приездом ограбили. Представляешь?
– Неприятно, – выдохнул Ельцов. – Как Николаевна?
– Нормально.
– Это хорошо, что так, – декан поднялся со стула. – Передавай привет. Кстати, завтра у Иры Блинниковой день рождения…
– Меня не будет. – Урманский вытянул из портфеля портмоне, достал несколько денежных купюр. – На подарок.
– То есть как? – Ельцов деньги взял, но продолжал стоять на месте. – Ты что, хочешь Ирку обидеть?
– Передай мои самые наилучшие пожелания. – Александр Васильевич произносил слова тускло и бесцветно. – Но, честное слово, не могу. Завтра уезжаю. На Граматуху. По местам экспедиции Колодникова.
– Оно тебе надо? – Ельцов всплеснул руками. – Ты что, уже полностью решил плясать перед этим мальчишкой?
– Дело не в том…
– Именно в том! – Юрий Николаевич слегка повысил голос. – Впрочем, поступай как знаешь. Но поверь: всё это… – Он почему-то указал пальцем на небольшую статую Дон Кихота, стоявшую на столе заведующего кафедрой.
Дверь за Ельцовым захлопнулась.
Урманский налил из чайника холодной воды в стакан: вот и начались нарекания. А ведь ещё и до дому-то дойти не успел.
* * *
Щетинин аккуратно разложил перед собой распечатанные материалы, присланные из Москвы на скрытый электронный адрес.
Первая «посылка» от Вилена Ивановича. После чего СЧХ уткнулся в экран монитора и в третий раз перечитал сопроводительное письмо. Точнее, ту его часть, где генерал указал на то, что «Гюрза» в Амурской области действует на свой страх и риск. Никакого приказа из Министерства обороны или каких-либо иных структур руководители подразделения не получали. Зато восемнадцать контрактников (увидев цифру, подполковник, не сдержавшись, присвистнул), служащие одной части, в том числе и те, чьи фото СЧХ выслал дядьке, одновременно подали рапорт на отпуск. И… одновременно в него ушли.
Щетинин с силой потёр кончик носа пальцем: к выпивке, что ли? Ещё раз перечитал сообщение. «Что ж, – мысленно проговорил подполковник, – значит, с „Гюрзой“ можно не заморачиваться. Достаточно поставить в „неловкое положение“. Ребятки захотели срубить бабла на беспределе. Устроим им свой беспредел… Так, а что у нас по академику?»
Щетинин сунул в рот сигарету, прикурил, углубился в чтение материалов.
Листов оказалось семь. Отчёт Колодникова перед комиссией Академии наук о проделанной экспедиции 1968 года. Отчёт, до которого генерала Щетинина, не последнего человека в иерархии спецслужб, допустили только с третьей попытки. И то после звонка одного очень серьёзного человека.