– Что значит «вновь»? – Щетинин с удивлением посмотрел на собеседника. – Он что, уже предлагал этот проект?
– А вы не в курсе, что вопрос о Зейской ГЭС стоял ещё в 1952 году? – теперь настала очередь удивиться хозяину дома.
– Нет.
– Э-э, батенька, плохо работают ваши гаврики, коли не докопались до столь простых фактов. – Искорки мелькнули во взгляде Шонина. – На чём мы остановились? Да, так вот. И в том же году Глеб Борисович сделал безрезультатную попытку протолкнуть идею строительства ГЭС на стыке хребтов Тукурингра и Соктахан. В те годы мы с Ельцовым ещё знакомы не были. А вот с планами строительства ГЭС я поверхностно ознакомился. Впрочем, про истинную мотивацию проекта, естественно, не знал. Инициативу академика в тот год заблокировали, хотя не полностью. Только не учли одного: Глеб Борисович человеком оказался настырным, упёртым. А потому семь лет спустя дело сдвинулось с мёртвой точки.
– Кто блокировал инициативу? Не припомните?
– Ну, как же… Такого человека забыть трудно. – Алексей Михайлович откинулся на мягкую спинку кресла, поднёс бокал к губам, сделал очередной маленький глоток. – Некто Терёхин Леонид Филатович. Вредный был мужичишка. Как и Ельцов, член-корреспондент Академии наук. Только другого направления. Так сказать, охрана окружающей среды.
Тренированная память генерала моментально выдала информацию о «наезде» Благовещенской налоговой на фирму, где работал Дмитриев, и о том, кто из Москвы организовал проверку. Хотя внешне Вилен Иванович сделал вид, будто фамилия «Терёхин» ему ни о чём не говорит.
– Почему вы с таким сарказмом произнесли последнюю фразу? – полюбопытствовал Щетинин. Коньяк был отменный, приятный на вкус. – Или это негатив против конкретной личности, а не его профессиональной деятельности?
– Хорошо заметили. – Алексей Михайлович поставил бокал на столик, но не отпустил: принялся медленно крутить в пальцах, едва касаясь полированной поверхности. – Негатив против личности… Да. Скользкий был человечишка этот Терёхин. Иначе не скажешь. Да и сынок, говорят, пошёл в папашу.
– Он был противником строительства самой ГЭС или имели место личные мотивы с Ельцовым?
– Если драку за район считать личным мотивом, то личный. Я ЗеяГЭСстроем занялся в середине шестидесятых. У них к тому времени конфликт дошёл до стадии кипения.
– Вокруг чего крутился спор?
– Спор? Мягко сказано. Война!
– Хорошо, – согласился с улыбкой Вилен Иванович, – и вокруг чего велись военные действия?
– Официально вокруг последствий от строительства ГЭС. – Шонин оставил бокал в покое, взял с тарелки бутерброд.