– При чём тут мать? – в горле сделалось сухо. – Вы же видите, что у мальчика травма руки, вы лечить должны.
– Угу, – кивнул врач. – А потом припрётся мать и устроит бучу, типа с ребёночком не так обошлись… заявление в суд, все дела… Оно мне надо? Документы, опять же? Как я оформлять-то буду? Вон, писанины… – указал он ладонью на стопку пухлых карточек.
И тут тоже, устало подумала Тамара. Ну почему куда ни придёшь, тебя обязательно букашкой считают? Надоедливой букашкой, мешающей людям работать. ДЭЗ, телефонный узел, регистратура в поликлинике, паспортный стол, билетная касса… Ну что мы за люди? А сама, в библиотеке? Ходят тут всякие, книжки берут, от описания фондов отвлекают…
– Знаете, что? – откуда-то изнутри поднималась холодная волна. – Все эти соображения, конечно, очень интересны, но я попрошу вас повторить снова. – Она вынула мобильник и нажала подряд несколько клавиш. – Запись пошла. Представьтесь и повторите. Всё это выслушает ваш главный врач, а потом я передам в прессу. Вам сильно нужна публикация о том, как пострадавшему ребёнку не оказали даже первую помощь? Вы вообще собираетесь тут работать?
Врач налился багровым соком. Ну точно Синьор Помидор. Сейчас, глядишь, лопнет.
Не лопнул.
– Ладно, посмотрим, что у него там… Но в следующий раз чтобы с матерью и со всеми документами, полис, метрика…
Пока Санёк демонстрировал свою несчастную кисть, Тамара молча удивлялась сама себе. Что на неё накатило? Раньше в похожих случаях она терялась и жалко бормотала. Костя её сколько раз обзывал «виктимной страдалицей». Костя… Думать не хотелось, но взгляд невольно упирался в палец, на котором, приглядевшись, ещё можно было различить полоску от кольца.
Нет слов, он повёл себя благородно. Разменял квартиру с доплатой, сделал ей эту однушку на Преображенке. А мог бы и просто выписать – квартира изначально его, у неё никаких прав, совместных детей нет…
Интересно, будут ли у них с этой его новой дети? Вряд ли… Новая – она точно сошла с рекламы глянцевых журналов. Здоровый образ жизни, фитнес, массаж, кварцевый загар… Такая – и среди пелёнок? Не смешите мою печень, сказал бы папа. А что бы он сказал сейчас, глядя на своего московского коллегу?
– Так… Трещинка, похоже. Сейчас на рентген, это шестой кабинет, налево. Потом ко мне, без очереди. Наложим гипс на всякий пожарный, месяцок юноша не сможет писать. Почему-то мне кажется, что это его не сильно расстроит. И завтра пускай мать зайдёт, заберёт карточку и передаст в районную поликлинику…
Почему-то врач не обращался к мальчишке напрямую. Точно перед ним неодушевлённое существительное сидит…