Но я не об этом. Приготовления утки особым образом в особых печах и при особых температурах, выращивание и вскармливание этой утки, а также её поедание – это очень и очень сложносочинённый процесс. В нашей кухонной культуре нет ничего хоть сколько-нибудь похожего. Я укладывал в тоненькие пресные сухие блинчики тонко нарезанные кусочки утки, смазывал всё это соусом, подкладывал в нужном количестве резаный огурец и лук, заворачивал, как мне показывали… Причём делал-то я это руками, а Пиньси – палочками. Я умею есть палочками, но китайцы, по-моему, могут при помощи палочек вдеть нитку в иголку. Я спросил Пиньси, с какого возраста он начал есть палочками. Он совершенно спокойно сказал, что к двум годам уже умел…
Так вот… Мне очень нравилось то, что я делал за столом руками, а ещё больше мне нравилось есть. Пекинская утка – это так вкусно, что больше я ничего не могу сказать…
Меня поразила сложносочинённость этого блюда, вот я и спросил Пиньси: «Я не понимаю! Скажи мне, как это всё можно было от утиного яйца продумать до того, как мы это употребляем за столом? Я представить себе этого не могу». На что Пиньси спокойно ответил, слегка пожав плечами: «Пять тысяч лет».
Такой был простой ответ, и всё стало понятно.
Я попытался рассказывать о пекинской утке, но понимаю, что ухожу в дебри, и тянет говорить о китайской еде, которая на самом деле такова, что китайские рестораны, которые есть у нас, решительно никакого представления не дают о том, что едят китайцы у себя. Скажу только, что после возвращения из Пекина дней пять я ощущал острую потребность или, как говорят про наркоманов, «ломку» оттого, что попросту хотел обычной пекинской лапши.
После Пекина Москва показалась маленькой, но при этом витиеватой, запутанной, эклектичной, неухоженной, неудобной, холодной, но зато понятной.
Короче говоря, я хочу подумать и неспешно написать о Пекине. Написать о людях, с которыми познакомился, а также о тех, с которыми не познакомился, но которые купили мою книгу, а стало быть, познакомились со мной.
В конце концов я побывал и на Великой Китайской стене, да ещё так удачно на неё попал, что в том месте, где обычно всегда движутся толпы посетителей, не было вообще никого. То есть мне удалось увидеть Великую Китайскую стену вовсе без людей…
Ох, и не просто мне будет собрать свои впечатления о Китае! К тому же сейчас все мои мысли и вся та часть меня, которая осуществляет творчество, направлена только на новый спектакль. Я думаю только о том, что скажу и покажу зрителям 1 марта следующего года, то есть через три месяца. Я думаю о новом своём спектакле «Шёпот сердца».