К Эмме его пригнал страх. В жизни ему достаточно часто бывало страшно, но на этот раз чувство страха затянулось на дни, потом на недели. И полосы невезения у него бывали, и скрываться приходилось, но вот такой страх испытывать — никогда! Потому-то он так плохо с ней и обращался. Она это понимала, а вот он — нет.
Длинный поезд с трудом взбирался вверх по горному склону, упорно одолевая перевал, удаляясь от городов, поселков и даже деревушек. Горы были совершенно голые. А внутри в поезде пьяно буянили шестеро юнцов — не выпивших и четверти того, что проглотил Дуглас за время своего полета, — выискивая предлог, чтобы начать крушить все подряд: пассажиров, их вещи и друг друга.
Настроившись на их волну, Лестер после первого же их появления все время прислушивался, стараясь уловить малейшие изменения тона. И уловил, когда они были за два купе от него, после чего зевать не стал.
Он взял чемодан, но оставил газету, банку с пивом и несъеденные сандвичи. Это может дать ему несколько минут. Тупоголовое дурачье может даже подождать, чтобы он вернулся за своими сандвичами. Которые они к тому времени сожрут.
Он вошел в туалет головного вагона, как раз когда поезд достиг вершины Шэпа и попетлял там немного, прежде чем устремиться вниз, к равнине, со скоростью 90 миль в час. В Карлайле он будет через тридцать минут.
Лестер выворотил сиденье в качестве орудия защиты и втиснул чемодан между запертой дверью и умывальником. Он открыл небольшое окошко и окинул взглядом заснеженные склоны гор. Когда-то он избегал все эти горы, взлетая на вершину и оттуда вниз. Его карьера — профессионального бегуна — сорвалась, как, впрочем, и все остальное… но вот один год, при поддержке дяди Джозефа… Этими мыслями о прошлом он пытался сохранить присутствие духа. Снял новый пиджак, аккуратно положил его на крышку чемодана. Поплясал на месте и несколько раз выбросил руки в стороны, чтобы согреться немного. Ветер, гулявший в этих покрытых снегом горах, пронизывал до костей. Поезд мотало из стороны в сторону, как старый ярмарочный аттракцион. Они миновали Пенрит, и поезд повернул вправо. Оставалось всего пятнадцать минут.
Кто-то постучал в дверь.
Лестер не ответил. Попался, как рябчик, глупость-то какая! Он тут же сообразил, что стоило ответить, и две-три минуты были бы выиграны. Он навалился на дверь плечом, уперся ногами в противоположную стенку, затем ослабил мускулы и стал ждать.
— Эй, Джимми, мы знаем, что ты там. Выходи, гад.
Голос был только один. Удар тяжелым ботинком сотряс тоненькую дверь.
— Мы тебя достанем, Джимми! — Говорок глазговской шпаны, гнусавый и угрожающий, слова, выкрикиваемые с садистским наслаждением. — Мы тебя немножко покалечим, Джимми. Как ты на это смотришь?