Образовательная и демографическая структуры трудовых мигрантов отражают спрос на иностранную рабочую силу на российском рынке труда. Так, среди иностранных работников отмечается явное мужское преобладание. В 2014 г. на 100 мужчин, получивших разрешения на работу, приходилось 18 женщин. Среди обладателей патентов на 100 мужчин приходились 23 женщины. Трудовые мигранты молоды: почти 40 % из них находятся в возрасте от 18 до 29 лет. Среди постоянных жителей России на эту возрастную группу приходится 17 % от их общей численности. [131]
Многочисленные мигранты новых, постсоветских, поколений из государств Центральной Азии, по результатам различных обследований и переписей населения 2002 и 2010 гг., отличаются более низкими уровнями образования, знания русского языка, профессионально-квалификационной подготовки по сравнению со старшими поколениями. Обследование, проведенное в ноябре 2011 г. Центром этнополитических и региональных обследований среди почти 9 тыс. мигрантов, показало, что более 20 % из самой многочисленной группы мигрантов – граждан государств Центральной Азии – не владеют русским языком. Почти 65 % из них имеют среднее общее и неполное среднее образование. Изменения в миграционном законодательстве в 2010 г., направленные на привлечение высококвалифицированных специалистов, в силу малочисленности последних не оказали заметного влияния на общую профессионально-квалификационную структуру потока в Россию иностранной рабочей силы.
Многомиллионная трудовая миграция не могла не отразиться на состоянии российского рынка труда и экономики, на положении самих мигрантов и членов их семей, а также на экономике стран, посылающих мигрантов. Из перечисленных трех сюжетов наиболее изученным является последний, поскольку денежные переводы мигрантов из России хорошо измеряются и в значительной степени определяют экономическую ситуацию в Таджикистане, Армении, Молдове, Киргизии, Узбекистане. Но до сих пор остаются без четкого ответа вопросы о влиянии трудовой миграции на заработную плату россиян, на их занятость и уровень благосостоянии. Также требует дальнейшего изучения положение трудовых мигрантов, как во время пребывания в России, так и на родине после возвращения с заработков.
В условиях дефицита необходимых данных исследователи пытаются ответить на интересующие их вопросы, опираясь на административные источники данных, или на результаты отдельных негосударственных обследований. Так, Коммандер и Денисова [Commander, Denisova, 2012], используя данные заявок на миграционные квоты, показали, что, за исключением некоторых фирм (как правило, это высокопроизводительные, крупные и/или иностранные компании), иностранные работники зарабатывают меньше местных. Также используя данные квотных заявок, Вакуленко и Леухин (2015) исследовали влияние характеристик регионов, фирм и личных характеристик мигрантов на спрос на их труд. В дальнейшем авторы использовали эти данные для анализа разрыва заработных плат между мигрантами и российскими работниками [Вакуленко, Леухин, 2016]. Ими был найден существенный разрыв в заработках за счет отдачи на наблюдаемые характеристики. Очевидным недостатком использования административных источников является недоучет незарегистрированных мигрантов, а также возможные ошибки.