— Что, тоже недавний? — заинтересовалась я, чувствуя, как высыхают на глазах слезы.
— Да нет, совсем древний, кажется, двадцатилетней давности. И человек этот тоже древний, ему не то за восемьдесят, не то за девяносто годков перевалило. Но память его вроде в порядке, так что мы с Оскаром сейчас к нему едем. Забрать тебя по дороге?
— Давай, приезжай в салон, я уже собираюсь! — воскликнула я, вскакивая с места. Гадалки удивленно глядели на меня.
— Девочки, милые, вы тут поработайте, а я через часик вернусь и много интересного вам расскажу! — возбужденно выкрикивала я, пробегая мимо ошеломленной Синтии в туалет. Быстро умыла заплаканное лицо, с сомнением поглядела на заплывшие от слез и превратившиеся в щелки глаза, забежала в свой кабинет за косметичкой, кое-как подкрасилась, накинула плащ и побежала к выходу, кинув на прощание администраторше:
— Если до через час не вернусь, значит, опять ты за главную!
Машина Оскара уже стояла возле входа. Я запрыгнула на заднее сидение, и мы поехали. По дороге Маша просвещала меня:
— Нашему дедуле 82 года, Лев Соломонович Эйнгард — профессор-химик, до развала Союза руководил сверхсекретной научной медицинской лабораторией. Так вот, у него в лаборатории как раз велись разработки по тетрадоксину…
Подробный рассказ я выслушала лишь через полчаса, когда мы прикатили на окраину города, где в старом блочном доме проживал старый профессор. Однокомнатная квартира и без того была крошечной, но казалась еще меньше от того, что была заставлена сверху донизу книжными полками. Лев Соломонович оказался ветхим сгорбленным старичком, и только глаза его по-молодому блестели, когда он вспоминал события давно минувших дней.
Эта история началась еще в пору большого Союза. Советская медицина старалась не отставать от западной. В 1964 году выдающийся американский ученый, лауреат Нобелевской премии по химии Р. Б. Вудворд, изучая механизм химических реакций, расшифровал структуру тетрадоксина.
Это яд нервно-паралитического действия. Он в 1200 раз опаснее цианистого калия, в несколько тысяч раз превосходит яд кураре. Смертельная доза для человека — 1 миллиграмм. Яда, который содержится в любимом блюде японцев, рыбе-фугу, хватит для того, чтобы прекратить бренное существование 40-ка человек или 30-ти народных депутатов. Яд действует, в частности, на неопаллеум — то есть на кору головного мозга. Попав в человеческое тело, яд блокирует нервную передачу, в результате почти останавливается дыхание, сердцебиение почти не ощутимо. Со стороны человек кажется мертвым, и только при самых тщательных исследованиях можно понять, что жизнь в нем еще теплиться. Но в малых дозах это сильнейшее вещество действует и как лекарство. Предполагалось, что тетрадоксин в микроскопических дозах можно использовать для обезболивания, в частности, для ран, полученных во время боевых действий.