— Ну хорошо. — терпению Оскара я просто завидовала. — У Тамилы родился мальчик или девочка? Как звали ребенка?
— Кажется, мальчик. — без должной уверенности в голосе ответил Эйнгард. — Кажется, звали Иваном…
— Понятно. И, разумеется, вы за все эти годы ничего не слышали о Тамиле Ивановой?
— Да-да, именно та. — обрадовано закивал профессор.
— Лев Соломонович. — я опять не смогла сдержаться. — Это ведь она вам сейчас звонила, Тамила?
Профессор молча смотрел в пол.
— Поймите, она очень опасна. Она убила с помощью тетрадоксина еще несколько человек. Неужели вы хотите, чтобы она продолжала убивать?
Эйнгард молча покачал головой.
— Тогда не молчите! И потом, почему вы так уверены, что она не отравит и вас?
Профессор наконец поднял на меня глаза:
— Деточка, я так или иначе скоро умру. У меня неоперабельная опухоль, врачи удивляются тому, что я еще жив. Мне уже поздно бояться…
— А других, кого убьет ваша ученица, вам не жаль?
— Значит, такова их судьба. — задумчиво протянул профессор. — Но я не думаю, что она продолжит убивать. Молодые люди, простите, но больше я вам ничего не скажу.
Мы долго молча сидели в машине Оскара. Первой не выдержала я:
— Ты установишь за домом профессора наблюдение?
— Зачем?
— Тамила должна сюда прийти, что убить свидетеля.
— А если она не собирается его убивать?
— Ты считаешь, она его пожалеет?
— К сожалению, для наружного наблюдения за домом профессора у меня нет людей. — подвел итог спору Оскар. — Тем более, неизвестно, придет ли Тамила убивать профессора, и когда она соберется это сделать. Так что в любом случае, старик сам выбрал свою судьбу.
— Ладно, но неужели следствие без профессора не в силах выяснить место жительство Тамилы Ивановой?
— Прежде чем ехать сюда, мы по своей базе данных проверили и город, и все пригороды. — спокойно пояснил Оскар. — Никакой Тамилы Ивановой среди наших жителей не числится.
Дома у Маши мы просмотрели оперативную видеосъемку с похорон Тагила Семибаева. Никого из собравшихся в крематории людей я, разумеется, не знала, и поэтому Оскар пояснял, кого запечатлела камера:
— Вот эти завернутые во черные ткани женщины и суровые мачо — многочисленная родня, всей компанией прибыли откуда-то из Абхазии специально на похороны. Вот его вдова, а вот эти две нарядные дамы — ее подруги.
Дамы и в самом деле выглядели так, словно пришли на показ модной одежды. Одна красовалась в маленьком черном платьице чуть повыше колен, поверх которого была кокетливо накинута белах меховая горжетка. На другой был строгий черный шерстяной костюм, зато многочисленных украшений на шее и руках было столько, что дама слегка напоминала новогоднюю елку. Да и сама вдова в элегантном трикотажном темно-фиолетовом миди-платье держалась с поистине королевским достоинством, временами сдержано улыбалась подругам уголками губ, и вовсе не выглядела убитой горем.