В «Ромео и Джульетте» Макмиллан испытал на себе неудобства скромной по размерам сцены Ковент-Гардена. Скажем, бой на шпагах выглядел слишком камерно.
Относительно небольшая сценическая площадка театра удивила меня в первые дни работы с Королевским балетом. По сравнению с ней сцены Большого, Кировского и Метрополитен выглядят более масштабно, даже шикарно. Кроме того, Ковент-Гарден еще не дождался тогда реставрации, ажурный белоснежный Цветочный зал еще не присоединили к фойе, и театр смотрелся несколько устаревшим. К этой скромности надо было привыкнуть.
Привыкнуть надо было и к тому, что для англичан опера долго оставалась престижнее балета. Нинет де Валуа первое время испытывала трудности с набором учеников в свою Академию хореографического искусства. Родители не пускали туда детей, особенно мальчиков. В добывании куска хлеба демонстрацией на сцене своего тела, обтянутого трико, для консерваторов-англичан, даже наших современников, всегда есть оттенок чего-то постыдного.
Правда, после зарубежных гастролей в США и других странах роли поменялись. Королевский балет Великобритании создал себе блистательную репутацию на всех континентах и обычно делает более внушительные сборы, чем Королевская опера. Вообще билеты на балет в Лондоне очень дороги. Но и англичане без солидных счетов в банке не унывают. Они знают, что и с амфитеатра, куда билеты подешевле, и даже с галерки Ковент-Гардена открывается вполне приличный вид на сцену. Если на спектакле аншлаг, кассы продают стоячие места за последним рядом партера.
Мое впечатление от труппы Королевского балета долго не складывалось у меня в единую, цельную картину. Кордебалет казался ровным как на подбор. Но скажем, «Спящую красавицу» можно было увидеть с прекрасным Принцем и второсортной Авророй, и наоборот.
Кроме того, англичане очень дорожат традиционными элементами классических постановок. Условный язык жестов и мимики, которому миллион лет, здесь по сей день в ходу. В России он упразднен, а на Западе, особенно в Англии, его берегут как историческую ценность.
Еще несколько десятилетий тому назад, на одном из первых спектаклей, увиденных мной на Западе, балерина сделала жест, будто наставляя себе рога. Помню, я тогда изумилась вслух.
– Что тут удивительного? Это ведь королева! – На меня посмотрели, как на балетного невежду.
То же самое я видела потом во многих западных труппах, в том числе в Америке.
До сих пор в «Лебедином озере» на сцене Ковент-Гардена о приближении королевы оповещают именно таким образом. «Рога» призваны напомнить о короне. Конечно, я не забыла уроки Рябцева, моего учителя мимики в школе Большого. Но для меня подобные вещи – отжившая архаика. А для англичан условные жесты – милая сердцу классика.