«Странников бы спросил про меня, непременно спросил», — переживал Турин.
Пропуская мимо себя матерящихся, рвущихся в вагон людей, повиснув на краешке лестницы, он обшаривал толпу снова и снова насколько хватало глаз, но секретаря не наблюдалось среди опоздавших, не было его и среди провожавших. Получалось так, что никто не ждал Турина на перроне.
«Выходит что же, не поехал Василий Петрович? — мелькали новые мысли. — Что ещё могло приключиться? С билетом у него проблем быть не могло. Тамара задержала?.. Да нет! Хватит с секретаря и того, что пережил. А не потревожил ли его Шорохов? — эта мысль была совсем шальная, но, осенив Турина, она сразу засела в голове. Он очень хорошо знал своего друга, дотошного в сыскном деле, каких поискать днём с огнём. — Зря я его растревожил своими расспросами да догадками, — каялся и ругал сам себя Турин. — Я ж вывел его на версию о любовнике. Андрей Иванович на лету за неё ухватился. С чужих глаз истина всегда виднее, вот его и раззадорило. Ох, не к добру это! Не послал бы он своих молодцов снова к актрисе, а та возьми и расколись, выдай им всё про Василия Петровича. После этого отыскать Странникова Шорохову раз плюнуть. Он и начальству краевому нос утрёт. Странников-то сразу перед Шороховым размякнет. Это с виду он грозен, а на расправу слаб. Вспомнишь, как он удирал от толпы, мальчишку-персюка угробив, весь его дутый героизм к чертям собачьим разлетается. Смех и горе!.. Наговорит с перепугу Шорохову такого, чего и не делал никогда…»
Турин похолодел от этих мыслей, а паровоз, подав гудок, дёрнул между тем вагоны, дёрнул второй раз, и они потихоньку-полегоньку покатились, поскрипывая, постукивая по рельсам.
— Прощевайте, дорогой товарищ, — подтолкнул его, жалеючи, проводник, встав рядом. — Так и не пришёл ваш дружок?
— Успеха! — махнул рукой Турин, соскочив на перрон.
Он шёл и, не веря, заглядывал в окошки, мелькавшие перед ним. Лица Странникова не появлялось.
«Да нет, нет оснований особенно переживать, — пробовал успокаивать он себя. — Странников не убивал Павлину. Ну, наговорит сто вёрст лесом. Шорохов-то не дурак, поймёт, с кем имеет дело, накручивать не станет, а завтра я сам подскочу. К Мейнцу надо попасть сегодня. Пусть Тамаре позвонит. Сегодня всё и прояснится, нечего гадать!»
Турин доехал на трамвае до той же остановки, с которой отправился в путь, здание издали выделялось светящимися окнами, но народ уже высыпал на улицу и делегаты, группками собираясь вокруг своих руководителей, продолжали обсуждать различные темы. Соскочив с подножки и закурив, он прошёл к пустовавшей знакомой скамейке и, присев, начал высматривать Мейнца. Заворготделом находился недалеко, в окружении нескольких женщин и мужчин, забрасывавших его вопросами. Из долетавших до него фраз Турин догадался, что разговор шёл о предстоящем наводнении. Стараясь оставаться незамеченным, он приблизился к кучке людей, облепившей Мейнца. Тот азартно убеждал особо волновавшихся, что властью будут приняты меры по предотвращению нежелательных последствий. До Турина долетели гневные его слова: