— Уехал, значит, Роберт Янович? — осторожно раскурил папироску Турин. — Как-то мы с ним тоже особенно не пообщались.
— Подлец! Он меня больше не интересовал.
— Вы его простите, Павел Тимофеевич, ему перед Странниковым ответ держать за делегатов. А там народ разный. Выпьют, разгуляются, не собрать потом.
— Но как же! — не унимался тот. — Порешал бы я все эти вопросы с Василием Петровичем. Меня бы он понял.
— Василий Петрович приболел, как узнал о случившемся. Тут же уехал, вызвав сюда меня, чтобы докладывал ему о развитии событий. — Турин приоткрыл окошко, чтобы не смущать пассажиров дымом. — Он и вас, кажется, предупредил?
Пустышку эту закинул Турин Глазкину наугад, проверить замгубпрокурора, как тот отреагирует. Конечно, Странников никаких звонков по этому поводу в Москву не делал, но сыщик есть сыщик, сработала интуиция, и удочка была заброшена на всякий случай.
— Спасибо ему, что вас поднял, — Глазкин, ткнув рукой в стекло, подсказал шофёру, как ехать к небольшому домику, где размещалось кладбищенское начальство. — Сбегай, Коль, спроси номер участка, яма-то готова должна быть, а я что-то забыл в этой суматохе. Взмок весь.
Шофёр убежал, а Глазкин откинулся на спинку сиденья, достал из кармана платок и начал вытирать пот, обильно струившийся по его лицу.
— Досталось вам, не приведи любому, — посочувствовал Турин и остолбенел, не отводя от этого платка глаз.
— Вы бы рассказали мне, Василий Евлампиевич, — повернулся к нему Глазкин, не переставая обтирать платком лоб, щеки, шею, — не накрутили ли они с этим самоубийством? Павлинка моя оптимисткой была. Как ей могла прийти в голову такая шальная мысль? Не ссорились мы. И свадьба — на носу.
Турин молчал, горло перехватило: в руках у замгубпрокурора был чёрный платок! Чёрный платок таких же размеров, как тот, с груди раздавленной артистки! Ни рисунка на нём, ни цветных разводов, ни клеточек, ни кружочков… Ни пятнышка. Точь-в-точь!
«Что за чёрт! Уж не схожу ли я с ума? — не знал, что и думать Турин. — Придёт же в голову такое! Мало ли чёрных платков у мужиков? Не станут же они красоваться красными, жёлтыми, голубыми, вышитыми или с вензелями?.. Чёрные самые распространённые платки… они же и немаркие. Вон, у меня в кармане небось такой же?..»
Он сунул руку в карман и выгреб замусоленный уже, давно нуждавшийся в стирке светлый комок:
— Вот чёрт!..
— Василий Евлампиевич! — потянулся тем временем к нему Глазкин, выводя из замешательства и тыча тем самым платком в плечо. — Не заболели, случаем? Климат здесь не наш. Доставалось вам небось?