Рассказывая о депортации, крымско-татарские националисты и их пособники не могут обойтись без сочинения всяческих страшилок:
«Жителей отдаленного рыбацкого поселка на Арабатской стрелке забыли выслать вместе со всеми. Спохватились, когда отчет об успешном завершении операции был уже сдан высшему начальству. „Неучтенных“ погрузили на баржу и, отбуксировав далеко в море, утопили»[39].
Разумеется, никаких следов утопленной баржи ни в документах, ни на дне морском до сих пор не найдено. Но современные сказочники не унимаются, снова и снова повторяя эту байку. Например, во время предвыборной кампании нынешнего украинского президента Виктора Ющенко эту тему постоянно крутили по крымскому телевизионному каналу «Черноморка».
Еще более распространенной страшилкой являются россказни о сверхвысокой смертности крымских татар во время перевозки:
«В этих битком набитых вагонах по пути в Сибирь, на Урал и в Среднюю Азию погибли от голода и болезней около двух тысяч переселенцев»[40].
Впрочем, чего уж тут мелочиться:
«У нас, к сожалению, нет точной статистики, но по приблизительным оценкам только в дороге погибло до четверти депортированных крымских татар»[41].
Между тем в действительности из 151 720 крымских татар, направленных в мае 1944 года в Узбекскую ССР, в пути следования умер лишь 191 человек[42].
Эти данные, впервые опубликованные В. Н. Земсковым на страницах журнала «Социологические исследования», попытался оспорить известный эмигрантский демограф Сергей Максудов (А. П. Балёнышев):
«Движение эшелонов с крымскими татарами продолжалось 15–20 дней. Смертность 0,13 % (по 10 человек в день) для населения с повышенной долей стариков и детей — это меньше, чем естественная убыль крымских татар в мирные предвоенные годы. Хотелось бы спросить руководителей операции Кобулова и Серова: как вам удалось при перевозке в вагонах по 70—100 человек, при отсутствии врачей, пищи и воды снизить норму смертности арестованных по сравнению с обычными условиями жизни? Но и так ясно, что они на это ответили бы: нет таких крепостей, которые мы — большевики — не смогли бы взять. Очевидно, примерно так же думает наш ученый. Мы же заметим, что перед нами очередная туфта, какой в отчетности НКВД, конечно, не мало»[43].
Начнем с вполне естественного вопроса — а с чего Максудов взял, будто в крымско-татарских эшелонах отсутствовали врачи, пища и вода? Из фольклора несчастных жертв депортации о том, как они стонали, невыразимо страдали под ярмом свирепых угнетателей? Как мы видели, постановление ГКО, причем отнюдь не предназначенное для публикации, предусматривало и врачей, и горячее питание, и кипяток.