Перейдя в составе 1-го Дальневосточного фронта границу с Маньчжурией, механизированный корпус, в рядах которого находились супруги Жаковы, устремился в глубь оккупированной японцами территории. Вот уже за спиной остались освобожденные от врага Муданьцзян, Ванцин, Гирин… Отсюда, из Гирина, Алексей вместе с группой офицеров СМЕРШ был направлен для ведения оперативной работы в Харбин – этот бывший советский город, который в 1935 году под нажимом японских оккупационных властей был передан вместе с построенной русскими в начале двадцатого века Китайско-Восточной железной дорогой марионеточному правительству Маньчжоу-Го.
Жакову повезло: по его настоятельной просьбе Нине разрешили выехать к нему в Харбин.
Усталой, исхудавшей предстала она тогда перед мужем. «Бедная ты моя, бедная…» – увидев ее, с горечью подумал Алексей. И то: чуть отдохнула, чуть посвежела после этих долгих четырех лет войны – и снова бои, снова бессонные ночи – и операции, операции…
О Гензане, куда им было суждено отправиться после Харбина, Нина уже кое-что знала со слов хорошо разбирающихся в географии бойцов.
– Там море, – с улыбкой говорила она мужу, когда они, уносимые ветрами истории, тряслись по разбитым дорогам Маньчжурии на стареньком «виллисе», подаренном Алексею одним шустрячком-интендантом. – Тихое такое, теплое… Если повезет, сможем и искупаться в нем…
– Конечно, искупаемся! И не раз… – левой рукой крутя баранку, а правой прижимая жену к себе, сказал он.
Они задыхались от счастья. Как же – вместе! Им даже трудно было припомнить, когда им приходилось испытывать подобные чувства. Наверное, это было еще до войны. Но с тех пор, кажется, прошла целая вечность! Думали, в Харбине им повезет, там им удастся побыть вдвоем – куда там! Алексей сутками порой не приходил домой. Аресты в городе следовали за арестами, и нужно было разбираться, кто там из этих арестованных шпион, кто диверсант, а кто просто случайно попавшийся под руку гражданин. Можно было бы, конечно, плюнуть на все, как это делал Жора Бортник, и жить себе в удовольствие. Ну что там со всяким отребьем разбираться? Коль арестовали – значит, за дело. Но Жакову совесть не позволяла пойти на это. Не дай бог, невинная голова ляжет на плаху – потом ведь Алексей до конца жизни себе этого не простит. Вот он и пытался добраться до истины, вот и сидел по ночам в прокуренном кабинете, то допрашивая арестованных, то копаясь в каких-то бумагах. Коль требовалось, мог прямо среди ночи поднять своих помощников и тоже заставить их работать. Дел свалилось на голову много, так что какой там отдых!