Дорога любви. Путеводитель для семей с особыми детьми и тех, кто идет рядом (Романчук) - страница 23

Однако на кого бы ни была направлена злость – на врачей, на мужа, на себя – правда в одном: если злоба глубоко входит в сердце, поселяется в нем постоянной холодной ненавистью к жизни, к людям, она съедает человека изнутри.

Признается мать 14-летней девочки с ДЦП: «Меня мучит злость. Я до сих пор ношу в сердце ненависть на своего акушера-гинеколога за то, что мой ребенок – инвалид. Я не могу его простить. И эта злость не дает мне жить. И я знаю, что это нехорошо, хочу избавиться от нее, но ничего не могу с собой сделать».

Есть ли лекарство от злости? – Слезы, прощение, принятие… Потеря должна отболеть, ее нужно выплакать, а затем отпустить. Задавленная, запрятанная в сердце боль не дает жить. Попытки задушить ее делают сердце каменным, душу черствой, злой. Боль легче высказать, когда рядом есть кто-то, кто понимает, кто сочувствует. Тогда слезы могут течь свободно, их не нужно прятать. Слеза, падающая на сердце, делает его мягким, кротким. Тогда мы можем стать добрыми и отзывчивыми. И тогда вдруг слышим, что наш ребенок плачет, – он зовет нас, он нуждается в нашей любви. И тогда отпускаем утраченные мечты. Это ничего, что наш ребенок не такой, как мы мечтали. Но он нуждается в нас. И мы будем его любить, мы будем жить для него.

К тому, чтобы боль потери отпустила сердце, дорога долгая. Призрак утраченных надежд, того, «как все могло бы быть», вновь и вновь возникает перед глазами, заслоняя реальную жизнь, реального ребенка.

Не потому ли некоторым родителям легче отказаться от ребенка, чем от своих надежд? Отдать в интернат или оставить с ним жену, бежать за тем призраком, надеясь, что все можно будет исправить – будет новый ребенок или новая жена и новый ребенок…

Порой в человеческом сердце с детства накапливается столько боли, что оно становится каменным, неспособным понимать страдания других. Психологические исследования свидетельствуют, что люди, которые отталкивают своих детей, жестоко обходятся с ними, в детстве испытали несправедливость, были отвергнуты своими родителями.

А иной раз человек – в нашем обществе чаще муж, чем жена – запрограммирован с детства, что без социального статуса ты – никто. Иметь высокий социальный статус означает также иметь детей, которыми можно гордиться, которые учатся в престижной школе, затем приобретают престижную профессию и работу. А ребенок с ограничениями – стыд, позор. Не такие ли социальные предубеждения подталкивают родителей отречься от своих детей, стыдиться их – не выходить с ними на улицу, скрывать их существование от сотрудников, сосредоточивать все свое внимание на здоровом ребенке, требуя, чтобы своими успехами он компенсировал чувство неудачи, поражения из-за другого.