– Пусть будет так, – кивнул мулла, соглашаясь с Надыр-ханом и темниками. – Мы загородим урусским кораблям дорогу к Казан-городу, а копыта урусских коней не будут бить нашу землю…
Сотник заградотряда, седой, бородатый Митрофан, узнав о скоплении казанцев, позвал десятника:
– Наряди гонцов в Москву и Тверь, чтоб не замедлили выставить дружины, ино запылают наши города и кровь прольется немалая…
Стучали топоры и чадила смола в котлах. Мастеровые подгоняли бортовые доски, конопатили ладьи. Молодой плотник увидел, как из-за леса выехали два гридня и поскакали к городу. Мастеровой вогнал топор в бревно, сказал:
– Торопятся, коней гонят.
Старый мастер на воинов поглядел:
– Издалека. Кони уморенные. По всему, с вестью какой. – И прикрикнул на молодого плотника: – Чего зазевался, время не ждет…
Набатно ударил соборный колокол. Съехались бояре на Думу. Князь Борис сообщил, орда на Тверь двинулась, а частью на Москву.
– Вам, полковые воеводы, ратников изготовить к утру. – И обвел взглядом палату. – Полки на казанцев поведу сам. В Твери оставляю боярина Семена. На тебя, дворецкий, возлагаю Тверь беречь, да коли орда прорвется, ты, боярин Кныш, семью мою и владыку Вассиана увози в Вышний Волочек. А то и в Яжелбицы, под защиту Великого Новгорода.
Дума была совсем недолгой. Гавря укараулил, когда разошлись бояре. Заступил князю Борису дорогу. Удивился тот:
– Чего хочешь, отрок?
Гавря взмолился:
– Княже, возьми меня с собой на рать. Больно зол я на ордынцев.
Борис строго взглянул на отрока:
– Нет, Гавря, молод ты еще, и твой час не настал. А пока, ежели повезут княгиню с детьми в Волочек, те их сопровождать. Береги княгиню.
Утро только занялось и солнце еще осветило город, как из распахнувшихся ворот Кремника выехал князь с воеводами. Поблескивая броней, они направились к городским укреплениям, где уже тронулись передовые полки…
А тумены, какие на Москву двинулись, уже Владимир обогнули, ринулись на московские просторы, грабили их, жгли. Подступили, ворвались в Земляной и Белый город. От каменного Кремля откатились. Горело все вокруг.
Конные тверские полки шли казанцам навстречу. Воевода Холмский предложил идти на Троице-Сергиеву лавру.
– Это, – говорил он, – для казанцев ближняя дорога на Тверь.
Репнин настаивал на Москву свернуть. Князь Борис Холмского поддержал:
– Москва уже горит, а Тверь прикроем.
Стали тверские полки, перекрыли путь казанцам. Двое суток выжидали. И увидели тверичи, как стеной двигались ордынцы.
Не торопились, подошли к ним тумены, какие Москву жгли.
Полезли тумены, ровно саранча, на тверские полки. Сшиблись, сначала с правым крылом, затем и левое придавили. Опомнился полк тверичей, что в челе стоял, ринулся в сечу.